Михаил Иванов - Япония в годы войны (записки очевидца)

В последние недели войны японская пропаганда и идеологи войны, озабоченные разочарованием масс и ходом войны, без устали призывали к – «единству нации», требовали отдать жизнь за «божественного императора», бороться с «красными смутьянами». Стремясь подогреть верноподданнические чувства, они распространяли молву о том, что император страдает-де за свой народ, что, посещая выгоревшие районы Токио, он будто бы в глубокой скорби поклонился праху жертв бомбардировок и пожаров, выразил душевное соболезнование семьям погибших.

В руководящей верхушке накануне поражения усилилась борьба двух противоположных мнений: продолжать войну до конца или искать пути к миру на приемлемых для Японии условиях. Группа деятелей, занимавших промежуточную и компромиссную позицию, не имела сколько-нибудь серьезного влияния. По мере приближения агрессии к позорному концу клика военных – Тодзио, Сугияма, Анами, Умэдзу, Итагаки, Танака, Доихара, Ямасита, Хата и другие – все ожесточеннее настаивала на продолжении войны «до полной победы». Преступления участников этой клики были настолько очевидны, что отступать было некуда. Позднее, в дни капитуляции, они пытались дать последний бой так называемым «капитулянтам» и когда проиграли этот бой, пошли на самоубийство.

В июне 1945 г. Высший совет по руководству войной заседал чуть ли не ежедневно. Некоторые его заседания проходили с участием императора. Военные решительно отстаивали курс на продолжение войны, пытались склонить на свою сторону старейших политических деятелей, вышедших из среды кадровых военных (генерала Абэ, адмиралов Окада, Ионаи и др.). Не получив твердого согласия совета, военный министр Японии генерал Анами спешно разослал во фронтовые объединения своих людей с целью получить поддержку с мест и призвать продолжать войну до «победного конца». Начальник Генерального штаба генерал Умэдзу выехал в Квантунскую армию для проверки ее готовности к войне с СССР.

Большинство «дзюсинов» считали войну проигранной, однако ясного выхода из положения не видели и действовали крайне нерешительно. Пожалуй, только принц Коноэ, располагавший поддержкой барона Хиранума, министра иностранных дел Того и премьера Судзуки, последовательнее других придерживался линии на переговоры о мире. Отсутствие заметного перевеса какой-либо из соперничавших групп привело к компромиссному решению: продолжать войну и одновременно искать почетного мира. Это и был генеральный курс японского политического и военного руководства в июне – июле 1945 г.

В послевоенной литературе и даже в ходе работы Международного военного трибунала в Токио была предпринята попытка представить большую группу политических и военных деятелей, выступавших в 1945 г. за скорейшее окончание войны и установление мира в Азии, чуть ли не противниками японской агрессии в Азии. В числе непременных участников этой группы называли принца Коноэ, генерала Угаки, бывшего премьера и министра иностранных дел Сигэру Есида и др. После войны многие видные деятели Японии, включая и названных, опубликовали свои мемуары, в которых делалась попытка отмежеваться от военной клики и ее преступной деятельности, оправдать себя перед мировым общественным мнением.

Можно со всей определенностью утверждать, что это всего лишь запоздалая попытка сторонников военной агрессии снять с себя ответственность перед народами, приукрасить свою неблаговидную роль в годы войны, особенно накануне поражения Японии. История уже сказала свое слово и вынесла справедливый приговор. Миролюбивые народы мира, в том числе и японские трудящиеся, в дни кровавых битв не слышали призывов к миру тех, кто пытался после войны объявить себя противниками агрессии и поборниками мира. Не слышали их голосов и мы, советские люди, очевидцы многих ужасов развязанной японским империализмом агрессии. Грызня же в японском руководстве, существование группы политических деятелей, выступавших против бесперспективного авантюризма военщины, говорили лишь о том, что в японском руководстве были и более трезво мыслящие. Они, так же как и другие представители крупного капитала и военщины, участвовали в развязывании агрессии и поддерживали ее, пока это было им на руку. И только осознав опасность военного поражения и расплаты за политические просчеты, они попытались отвести от себя угрозу, чтобы заодно сохранить силы для нового удара по противнику, в первую очередь по Советскому Союзу.

Июль 1945 г. – самый ответственный период в жизни тогдашней Японии и ее народа. Готовились к решающим событиям и мы, маленький коллектив советских людей в Токио. После окончания войны в Европе ряд сотрудников посольства возвратились в Москву. Руководство Народного комиссариата иностранных дел СССР учитывало, что личный состав советских учреждений бессменно оставался в течение всей войны в Японии. Годы напряженного труда без отдыха, под бомбежками, при постоянном недоедании и в отрыве от семей подорвали силы людей, некоторые нуждались в серьезном лечении. Разрешили в первую очередь выехать тем, кого можно было отозвать без большого ущерба для дела, чтобы после короткого отдыха и лечения использовать их в Наркоминделе или направить на восстановление народного хозяйства. Часть товарищей вернулась на Дальний Восток и в Забайкалье для работы в местных дипломатических и административных учреждениях.

В Токио оставалась небольшая группа сотрудников во главе с послом Я. А. Маликом. О полном свертывании советского дипломатического представительства не могло быть и речи. Надвигалось самое ответственное время, и наше пребывание в центре событий, как любили тогда выражаться – в «логове врага», было куда важнее любой другой работы. Все мы это понимали, никто не хныкал, никто не искал работы полегче.

Одним из первых признаков приближавшейся грозы были сброшенные 29 июля листовки с требованием о капитуляции. Стоял жаркий июльский полдень. Кое-кто из нас находился по разным делам в городе. Массового налета американской авиации не ожидалось: город и так уже был на две трети сожжен. Неожиданно над Токио появилось несколько американских палубных истребителей. Они промчались с востока на запад на небольшой высоте, оставляя за собой шлейфы из разноцветных листовок. Один из самолетов пролетел над дворцовой площадью, сбросив листовки над территорией императорского дворца. Было время обеденного перерыва, и масса служащих из контор, расположенных на Маруноути, находилась на улицах. Все они с любопытством смотрели на падающие листовки, однако подбирать их боялись, помня о строжайшем запрещении читать их. Но некоторые все же осмеливались поднять листовку. Спешно прибывшие на грузовиках полицейские собирали листовки, дубинками загоняли людей в подъезды. Несмотря на все их старания, часть листовок все же оказалась в руках жителей, попали они и к нам. В них, в частности, говорилось: «Англо-американское командование предупреждает преступную военную клику и народ Японии о важных решениях союзников в Потсдаме и предлагает безоговорочно принять условия капитуляции. В противном случае, так же, как в отношении Германии, последует военный разгром со всеми вытекающими последствиями».