Кирсан Илюмжинов - Терновый венец президента

Чтобы как-то удержать цены, фирмы, специализирующиеся на сырье, стали, вместо того чтобы продавать его, скупать российское сырье. Бесполезно. Эта мера вызвала новую лавину сырья из России. Самым дефицитным продуктом в России стали товарные вагоны. Морские порты были забиты контейнерами. Бизнесмены с чемоданами денег сновали по станциям, совали взятки направо и налево, чтобы отправить вне очереди составы.

Как я уже говорил, руководство «Лико-радуги» занимало свою нишу в торговом обороте России и не бросалось в такие рисковые предприятия. Однако оно внимательно следило за малейшими изменениями рынка.

Зимним вечером в Элисте, в какой-то покосившейся землянке, под лай окраинных собак, мы собрались для обсуждения объемов заготовок и поставки калмыцкой шерсти для фирмы, в которой я работал. Ребята-бизнесмены только что вернулись из правительственного дома, где тщетно пытались получить подписи под документами. Решение их вопроса затягивалось и затягивалось. Поджимали сроки, срывалась сделка, нависали штрафные санкции. Бизнесмены не могли пробиться к руководству республики вот уже несколько недель. Именно тогда, неожиданно и спонтанно, возникла идея выдвинуть меня депутатом.

– Кирсан, тебя надо в депутаты. Ты хоть понимаешь наши проблемы. Эти белодомовцы, они же загубят нашу республику.

Я рассмеялся. Я – и вдруг в депутаты.

– Чего смеешься? Ты же калмык. Тебе что, республику не жалко?

– Жалко. Ну а что я могу сделать?

– Как что? Будешь депутатом – многое сделаешь. Кругом одни проблемы да дыры. Оглянись вокруг. Мы же народ, избиратели. Разгоним это руководство к чертовой матери, раз управлять не умеют. Ты сейчас говорил, как надо дело делать, вот и сделай для республики. Чего по углам шептаться?

Действительно, мы перед этим обсуждали положение дел в республике и по чисто российской привычке перешли на политику, на руководителей Калмыкии. Я уже год проработал с японцами, поездил по странам, разбирался в экономических законах и видел, что наши госорганы страдают некомпетентностью. Я высказал свое мнение, как надо действовать, чтобы хотя бы затормозился намечавшийся кризис. А кризис должен был навалиться на страну – я уже это чувствовал по многим признакам.

Во-первых, Россия стала Клондайком для всего мира. Все больше людей, которым вскружили голову шальные деньги, уходило в торговлю типа «купи-продай». Работать становилось некому. Торговало полстраны. И без того отсталая социалистическая экономика трещала по швам, не выдерживая конкуренции с западными товарами.

Во-вторых, в стране намечался политический кризис. В Кремле шла борьба амбиций – территориальных, национальных, партийных, коалиционных. Все это должно было привести к глубокому кризису. Для Запада это было очевидным, и солидные фирмы стали осторожничать с инвестициями, требуя все более определенных гарантий.

Предложение стать депутатом показалось мне несерьезным, непродуманным, однако ребята наседали, и, чтобы как-то закончить этот разговор, я дал согласие, будучи уверен, что завтра этот разговор забудется и никто о нем не вспомнит. Однако слова, что я калмык и патриот, что я часть народа, задели меня. Ночью я долго не мог уснуть, думая, какое будущее ждет Калмыкию. Разные приходили мысли.

Думалось о том, что при развале государства в первую очередь погибнут малые народы. Что Калмыкия всегда была выпасным полем России и каждый четвертый костюм, производимый в СССР, был сделан из калмыцкой шерсти. Что газ, нефть, черная икра, осетровые, огромные пространства – все это при умелом использовании могло бы привести республику к экономической независимости, а это привело бы ее к расцвету. И еще думалось мне, что я действительно часть народа и если я останусь в стороне, то это будет не весь народ, ему будет не хватать той самой малой частички, которая есть я.

Утром ко мне пришли ребята.

– Кирсан, мы обсудили этот вопрос, договорились с коллективами: тебя многие знают. Горком комсомола, твой завод поддержали твою кандидатуру. В общем, составляй предвыборную программу.

Вот так это началось. Меня выдвинули кандидатом в депутаты завод «Звезда», республиканская больница, домостроительный комбинат, детская больница – всего десять коллективов. Я попал в 821-й округ – Манычский. Двадцать один кандидат боролся за звание народного депутата по этому округу. Это был самый высокий конкурс по России. Народная певица, министр здравоохранения, мэр столицы республики, секретари обкома партии, настоятель храма.

– Опять тебя куда-то понесло, Кирсан, – сказали со вздохом родители. – Ну куда ты лезешь? Ты посмотри, какие знаменитые, уважаемые люди выдвигаются, что ты против них?

Я давно заметил, что среди людей старшего поколения особо развит гипноз авторитета, установка на восприятие. Впрочем, она свойственна многим. Однажды, еще в институте, я провел эксперимент.

– Самое главное в жизни человека – это погода, – заявил я в одной компании. Компания усмехнулась. Кто-то развел руками, кто-то открыто заявил, что это полная чушь, бред собачий.

На следующий день, уже в другой компании, я сказал ту же фразу, только добавил:

– Как сказал Фрейд, самое главное в жизни – это погода.

Компания задумалась. Через минуту в этих словах нашли гениальный смысл, подвели правдивую, логичную теорию и долго восхищались, как это точно сказано…

Гипноз авторитетов мешает самостоятельно мыслить, связывает действия, не позволяет реально оценивать положение дел.

Началась предвыборная борьба. Город Элиста, Ики-Бурульский, Яшалтинский, Город Овиковский, Приютненский районы, поселки, чабанские точки, фермы, совхозы – более половины республики предстояло объехать за короткий срок, выступить, объяснить свою программу, убедить людей, увлечь за собой.

Старенькая жесткая «Нива», ухабистые дороги, пронизывающий ночной холод, пляшущий свет фар, ночевки в районных неотапливаемых гостиницах, жиденький, тепловатый, почти прозрачный безвкусный чай, ночное шуршание тараканов, короткий сон до четырех утра, подъем.

Мутный, цвета кобыльего молока, скупой холодный рассвет, ржавый скрип рессор старенькой машины, заунывный вой ледяного ветра в щелях кабины, тряска на колдобинах.

Пять часов утра. Первое выступление на ферме перед доярками. Через сорок минут – выступление на ремонтной базе сельхозтехники, потом школа, чабанская точка. Шесть-семь встреч в день, огромные расстояния. Из района в район, из совхоза в совхоз. Вопросы. Бронзовые морщинистые лица мудрых стариков и старух, вдумчивые, спокойные глаза, неспешные величественные слова благословения:

– Белой дороги тебе, сынок…

– Как думаешь, войны не будет?