С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

Да не достигнет ни один отпрыск кровавого рода

Возраста более твоего.

После чего выплескивает в лицо Анри некую склянку, и тот умирает на месте. С того времени никто в этом роду не пересекает рубеж 32-летнего возраста, в котором погиб Анри. Проклятие действует сотни лет, и Антуану не остается ничего иного, как полагать, что и его ждет подобная участь. Бродя в одиночестве по своему запустелому замку, он обнаруживает потайное подземелье, где видит жутковатого человека, "в длинном темном средневековом платье и старинном головном уборе". Этот человек рассказывает, что именно Шарль-Колдун убил Анри, а затем и Годфрея, когда тот достиг возраста Анри; Антуан недоумевает, как проклятие же могло продолжаться и позднее, "когда по законам Природы Шарль-Колдун давно должен был умереть". Когда человек набрасывается на Антуана, тот швыряет в него факелом, и платье незнакомца охватывает огонь. Но прежде чем испустить последний вздох, он открывает правду:

"Глупец", - пронзительно прокричал тот, - "неужели ты не понял, в чем мой секрет? Жалкий умишко, не способный распознаешь, по чьей воле шесть веков твой род не мог избавиться от страшного проклятья! Разве не поведал я тебе о великом эликсире вечной жизни? Тебе ли не знать, что тайна Алхимии открыта! Я скажу тебе - это я! Я! что прожил шестьсот лет, дабы нести свою месть, ИБО Я - ШАРЛЬ-КОЛДУН!

И этот финал не станет сюрпризом для мало-мальски внимательного читателя, поскольку Лавкрафт вновь слишком забегал вперед. Что, однако, примечательно в "Алхимике" - это его атмосфера. Если убийство чернокнижника Мишеля произошло в XIII веке, а Шарль-Колдун прожил шестьсот лет, тогда действие рассказа должно происходить в XIX веке; и в этом рассказе Лавкрафт одерживает небольшой триумф в воссоздании убедительной ауры средневековой древности. Рассказчик даже замечает, что "при моем уединении современная наука никак не затронула меня, и я трудился словно в Средних Веках".

Как и в "Звере в пещере", подлинное сердце истории составляют эмоции рассказчика. Этот рассказ сильнее, чем его предшественник, выдает влияние По навязчивым вниманием протагониста к своему психологическому состоянию; многие его детали действительно напоминают нам о замечании Лавкрафта, что и он сам "ощущал родство с мрачными героями По с их разбитыми судьбами". Антуан - из древнего и благородного рода; но "бедность, немногим отличная от нужды, совокупно с гордостью, что позволяла осквернить свое имя занятием коммерцией, не позволили наследникам рода поддерживать свои владения в их первозданном великолепии". В результате Антуан - единственный ребенок - провел свои годы в одиночестве, "погрузившись в старинные фолианты, что заполняли сумрачную библиотеку нашего шато, и бесцельно, бестолково бродя в вечном полумраке призрачного леса"; его не подпускали к "крестьянской детворе", что обитала неподалеку. Легко заметить в этом умышленно искаженное, но все еще различимое описание собственного детства и воспитания Лавкрафта.

И, наконец, "Алхимик" стал первым дошедшим до нас произведением Лавкрафта о сверхъестественном. Но даже здесь сверхъестественное проявляется в довольно непредвиденном направлении. Нас всячески убеждают, что сверхъестественный элемент рассказа - проклятие, заставляющее умирать в возрасте 32 лет; однако на поверку эти смерти оказываются просто убийствами. Сам убийца, Шарль-Колдун, является сверхъестественным компонентом, - это он неестественно продлил свою жизнь чародейством и "волей", чтобы отомстить за смерть своего отца. Финал рассказа показывает, что Лавкрафт по-прежнему чрезмерно склонен к наигранности; и действительно, он находил это одним из тяжелейших недостатков и всю свою карьеру его исправлял.

Последняя страница рукописи "Зверя в пещере" имеет следующее примечание:

Страшные истории

I. Зверь в пещере

Г.Ф. Лавкрафт

(Период - Современность)

Интересно отметить, что Лавкрафт уже тогда подумывал о сборнике своих работ; но мы не знаем, какие еще работы (если они были) в него бы вошли. Оригинальная рукопись "Алхимика" не сохранилась, так что мы не знаем, был ли он частью сборника. Такое вполне возможно, ведь, если "Зверь в пещере" - история из "Современности", тогда "Алхимик" мог быть частью предполагаемого подраздела "старинных" историй, пусть даже, как уже упоминалось, его действие происходит преимущественно в XIX веке.

У нас есть лишь намеки на то, что Лавкрафт написал за следующие три года, - он заявлял что в 1908 г. уничтожил все, написанное за последние пять лет, кроме трех рассказов. Позднее Лавкрафт обнаружит общую тетрадь, несущую название одной из утраченных историй, датируемых 1905 г.: "Ушел - но куда?" Как он насмешливо замечает: "Клянусь, это был пришелец из ада! Название выражало участь самого рассказа". Было и нечто под названием "Картина" (1907); в своей записной книжке он описывает ее, как об "изображении наивысшего ужаса". Вот что он пишет об этом рассказе:

У меня человек в парижской мансарде рисует загадочный холст, воплощающий квинтэссенцию всех ужасов. Однажды утром его находят за мольбертом разорванным и растерзанным. Картина уничтожена, словно в титанической борьбе - лишь в одном углу рамы сохраняется кусок холста...и на нем коронер к своему ужасу обнаруживает нарисованную тех когтей, что явно прикончили художника.

Возможно, в нем смутно различимо влияние "Овального портрета" По, где художник, рисуя портрет своей жены, высасывает из женщины жизнь и переносит ее на холст.

Об еще одном рассказе нам известна его тема, но не название. "Идея римского поселения в Америке пришла ко мне много лет назад - честно говоря, я начал рассказ на эту тему (только он был про Центральную Америку, а не про США) в 1906 или 1907, но так и не закончил". Эта история, наверняка, была бы увлекательна, ведь она сочетала в себе две из трех черт, что по словам Лавкрафта составляли ядро его личности - любовь к древности и любовь к необычному. Непохоже, правда, чтобы она была о сверхъестественном, и, следовательно, она - даже законченная - вряд ли вошла бы в предполагаемый сборник "Страшных историй". Скорее, она производит впечатление исторической фантазии на тему плавания римской триремы через Атлантику в Южную Америку и встречи римлян с местными майя. Без сомнения, Лавкрафта уже тогда привлекали таинственные древние цивилизации Центральной и Южной Америки, интерес к которым он сохранил на всю жизнь.

К 1908 г., ко времени своего четвертого юношеского "почти-срыва" Лавкрафт решает, наконец, что он не фантаст, и предпочитает посвятить себя науке и художественной литературе. И, несмотря на многообещающих "Зверя в пещере" и "Алхимика", его тогдашнее решение не было совершенно беспочвенным. Непохоже, чтобы он посылал что-то из сохранившихся рассказов - или любой другой - в журналы или издательства; а если бы и посылал, их, скорее всего, отвергли бы - преимущественно из-за старомодного стиля. Однако к тому времени у Лавкрафта уже накопилось солидное число научных публикаций, и казалось резонным продолжать придерживаться этого курса и стать профессиональным писателем-публицистом.