С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

Then did He see and search, and then proclaim

The truth supreme, that He alone could frame:

"Behold," He cries unto the mortal throng,

"This is the Wisdom ye have sought so long:

To reverence the Lord, and leave the paths of wrong!"

Вряд ли атеист Лавкрафт написал бы такое по собственному почину. Но он, кажется, испытывал полу-снисходительную симпатию к редактору Silver Clarion, Джону Мильтону Самплзу, чья безыскусная набожность трогала Лавкрафта. Давая журналу оценку ("Комментарий", Silver Clarion, июнь 1918 г.), Лавкрафт отмечает, что он - "талантливый и последовательный образец литературной умеренности и качественности, представленных в профессиональном мире The Youth's Companion и наилучшими из религиозных изданий". Ряд наиболее "здравых" стихов Лавкрафта увидят свет в этом журнале.

В числе самых симпатичных стихов Лавкрафта - те, что посвящены книгам и писателям. Здесь он в родной стихии, ведь с раннего возраста книги были его жизнью, а его жизнь была книгами. Стихотворение "Книжный киоск" (United Official Quarterly, январь 1916 г.), посвященное Рейнхарту Кляйнеру, - среди них одно из самых ранних и самых лучших. Отвергая современность, "в дни благородные фантазия манит":

Say, waking Muse, where ages best unfold,

And tales of times forgotten most are told;

Where weary pedants, dryer than the dust,

Like some lov'd incense scent their letter'd must;

Where crumbling tomes upon the groaning shelves

Cast their lost centuries about ourselves.

В этом стихотворении упоминаются наиболее любопытные книги из библиотеки Лавкрафта: "With Wittie's aid to count the Zodiac host" (подразумевается "Ouronoskopia, или Изучение Небес" Роберта Уитти [1681] - на тот момент старейшая книга в его собрании), "O'er Mather's prosy page, half dreaming, pore" (подразумевается фамильный экземпляр первого издания "Magnalia Christi Americana" Коттона Мэзера [1702]) и - самое очаровательное - "Go smell the drugs in Garth's Dispensary!" (подразумевается "The Dispensary" сэра Сэмюэля Гарта [1699]). Последняя строчка стоит почти всех его архаичных виршей, вместе взятых. И как может нас не тронуть этот маленький гимн кошке?

Upon the door, in Sol's enfeebled blaze,

The coal-black puss with youthful ardour plays;

Yet what more ancient symbol may we scan

Than puss, the age-long satellite of Man?

Egyptian days a feline worship knew,

And Roman consuls heard the plaintive mew:

The glossy mite can win a scholar's glance,

Whilst sages pause to watch a kitten prance.

Напиши Лавкрафт написал побольше подобных вещей, он смог бы опровергнуть суровое, но полностью справедливое замечание Уинфилда Таунли Скотта, заклеймившего его поэзию как "свалку восемнадцатого века".

Две грани творчества Лавкрафта, на которых из сострадания не стоит задерживаться, - это подражания классике и философская поэзия. Лавкрафт, похоже, обожал создавать слабые подражания "Метаморфозам" Овидия - своему, давайте вспомним, первому поэтическому увлечению; среди них "Гилас и Мирра: Рассказ" (Tryout, май 1919 г.) и еще несколько вещей. Остается сожалеть, что они не исчезли без следа. Из ранней философской поэзии немногое заслуживает внимания. "Вдохновение" (Conservative, октябрь 1916 г.) - довольно изящный стих о литературном вдохновении, снисходящем на писателя в самые неожиданные моменты. Важен он, главным образом, тем, что стал первой поэтической работой Лавкрафта, опубликованной профессионально и не в местной газете, - в ноябре 1916 г. его перепечатал бостонский National Magazine. В течение следующих нескольких лет в нем появится еще несколько стихотворений Лавкрафта. Не знаю, какое вознаграждение он за них получал, но, поскольку Лавкрафт ясно писал, что журнал был профессиональным, он должен был получать хотя бы символический гонорар.

С течением времени читателям самиздата стало очевидно (как это всегда было очевидно самому Лавкрафту), что в поэзии он сознательно остается ретроградом - с прекрасным техническим уровнем, но без реального творческого чутья. В итоге, Лавкрафт начал сам над собой посмеиваться. Среди наиболее симпатичных примеров - "На смерть критика-рифмача" (Toledo Amateur, июль 1917 г), где сатира прямо-таки убийственна. Повествуя о смерти некого Мэйсера, рассказчик замечает (восьмисложным стихом, излюбленный размером Сэмюэля Батлера и Свифта, Рейнхарта Кляйнера и Джона Расселла), что:

A curious fellow in his time,

Fond of old books and prone to rhyme -

A scribbling pedant, of the sort

That scorn the age, and write for sport.

A little wit he sometimes had,

But half of what he wrote was bad;

In metre he was very fair;

Of rhetoric he had his share -

But of the past so much he'd prate,

That he was always out of date!

Это и следующий пассаж ("His numbers smooth enough would roll, / But after all - he had no soul!") лишний раз показывают, что Лавкрафт прекрасно сознавал свои творческие недостатки. Однако в финале стихотворения дело принимает неожиданный оборот. Теперь Лавкрафт обыгрывает свое умение корректировать плохие стихи (к тому времени он, вероятно, уже взялся за литературные переработки, о чем речь пойдет ниже), заставляя рассказчика неумело спотыкаться на рифмах. Тот должен написать элегию в память о Мэйсере для Morning Sun, но кто ему в этом поможет? Стихотворение буквально разваливается:

So many strugglers he befriended,

That rougher bards on him depended:

His death will still more pens than his -

I wonder where the fellow is!

He's in a better land - or worse -

(I wonder who'll revise this verse?)

Другое стихотворение, "Мертвый Буквоед" (United Amateur, сентябрь 1919 г.), примерно на ту же тему. Здесь объект издевательской надгробной речи - некто, названный попросту Буквоедом ("Temp'rance crank - confounded ass!"), кто "never seemed to thrive / I guess he was but half alive".

Well, now it's over! (Hello, Jack!

Enjoy your trip? I'm glad you're back!)

Yes - Bookworm's dead - what's that? Go slow!

Thought he was dead a year ago?

И так далее. Энергичный разговорный слог этого стихотворения крайне необычен для Лавкрафта - возможно, на него повлияли "альбомные стихи" Рейнхарта Кляйнера, незаслуженно забытого мастера этой легкой формы.

Не меньше, чем себя, Лавкрафт любил пародировать других. Особенно его раздражал некий поэт-любитель по имени Джеймс Лоуренс Кроули, которого Лавкрафт в "Отделе публичной критики" открыто осуждал за сентиментальность. Мало того -Лавкрафт спародирует Кроули в стихотворении "Моя утраченная любовь", написанном летом 1916 года:

When the evening shadows come

Then my fancies they go roam

Round the dear old rustic cottage by the lane,

Where in days that are no more

Liv'd the maid I did adore,

Liv'd my own beloved sweetheart, darling Jane!

(Chorus)

O my dearest, sweetest pride,

Thou couldst never be my bride,

For the angels snatch'd you up one summer day;

Yet my heart is ever true,

And I love you yes I do,

And I'll mourn for you until I pine away!

I - pine - a - way - (by 1st Tenor).

Подобные кошачьи концерты Лавкрафт с приятелями, несомненно, устраивали, когда учились в старших классах. Это стихотворение Лавкрафт так и не опубликовал, однако написал еще несколько стихов под явно пародийным псевдонимом "Эмес Дорранс Роули". Один из них, "Лаэта, Стенание" (Tryout, февраль 1918 г.) - тоже пародия, хотя и более сдержанная, чем первая. Несколько лет спустя Лавкрафт выражал сожаление, что так обходился с Кроули, и, в конце концов, правил одно из его стихотворений - вероятно, безвозмездно.

Но, в целом, Лавкрафт не так уж часто писал пародии в ответ на чужие стихи. На стихотворение "Современный Бизнесмен - своей Возлюбленной" Олив Г. Оуэн (Tryout, октябрь 1916 г.) он откликнулся "Ответом Нимфы Современному Бизнесмену" (Tryout, февраль 1917 г.):