Александр Локшин - А.Л. Локшин – композитор и педагог

Слово играет особую роль в стиле Локшина.

Чаще всего строительным материалом его сочинений становится

эмбриональная музыкально-речевая интонация, из варьирования которой и

вырастает вся композиция.

Многое в его вокальной манере диктуется стилистикой текста.

Иногда текст этот почти декламируется, иной раз требует распевной

кантилены. Для лексики Локшина симптоматична также следующая

закономерность: музыка, которая исполняется голосом, органически

вокальна. Музыка, звучащая в инструментальных тембрах, столь же

органична по своей оркестровой природе.

ВОСПОМИНАНИЯ ДРУЗЕЙ И КОЛЛЕГ

30

Сейчас трудно до конца определить значение творчества этого за-

мечательного композитора. Трудно прежде всего потому, что перспектива

здесь станет ясна лишь в связи с его влиянием как на живущих сейчас

музыкантов, так и на музыкантов будущих поколений. Но об этом можно

будет говорить лишь после того, как сочинения его начнут систематически

звучать, войдут в нашу музыкальную действительность. Но уже сегодня

всем, кто знаком с партитурами Локшина, совершенно ясно: его искусство,

возвышенное и трагическое, принадлежит не только тому времени, в

котором он жил и творил.

Жил он трудно. Сильно подорвано было его здоровье. Целью его

жизни было творчество, которому он отдал себя с упорством, с одер-

жимостью, игнорируя холодность, равнодушие, иной раз даже откровенную

злобу и клевету.

А.Л. Локшин и М.А. Меерович, 1966 г.

Е.И. Чигарёва13

Встречи, беседы, музыка

Я познакомилась с Александром Лазаревичем в 1973 году, когда

получила в журнале «Советская музыка» заказ на статью о нем. Фактически

не обнаружив в Консерватории и Союзе композиторов ни нот, ни записей

его произведений, я пришла к нему в дом – и сразу попала в удивительный

мир. Передо мной был человек не просто высокой культуры, но высшей

духовной природы, который буквально жил музыкой и жил в музыке. Это

был маг, чародей, которому подчинялся волшебный мир звуков! Мир для

него был Музыкой, красота и глубокая грусть жизни, высший смысл ее,

открывшийся композитору, освещает и его собственные сочинения.

Каждое посещение дома А.Л. Локшина было для меня праздником.

За порогом оставались все заботы, огорчения, суета жизни. «Ну, что мы

сегодня будем слушать?» – спрашивал, встречая меня, загадочно

улыбающийся Александр Лазаревич, уже приготовив какую-то новую

запись, которой ему хотелось «поделиться» с гостями. В его комнате, на

журнальном столике лежал очередной томик с закладкой – то, что он читал,

нередко при этом подбирая текст для нового сочинения, которое

обдумывал. Александр Лазаревич включал аппаратуру – и начиналось

таинство. Звучали произведения его любимых композиторов – Баха,

Малера, Берга, Шостаковича. Слушая, Александр Лазаревич увлекался,

отдавался музыке, вдохновенно дирижировал и буквально весь светился:

иногда при этом он делал замечания – восторженные, одобрительные или

даже критические – ведь он был своим в «мире великих»! Чрезвычайно

интересно было и слушать его, и смотреть на него в это время – в его

выразительном лице и в жестах можно было читать партитуру звучащего

произведения, он сам становился этой музыкой.

Иногда нас ожидал сюрприз: Александр Лазаревич ставил на пюпитр

только что законченную партитуру14 и играл нам свое новое произведение,

которое еще не исполнялось и которое еще никто не знал – в этот момент

мы ощущали себя посвященными! Роялем Локшин владел в совершенстве.

Этот инструмент звучал у него, как оркестр – его удивительный,

многокрасочный, полимелодический оркестр. А так как зрелые

произведения Александра Лазаревича были почти сплошь вокально-

13 Чигарёва Евгения Ивановна, доктор искусствоведения, профессор кафедры теории музыки

Московской консерватории.

14 Сочиняя, Локшин сразу писал партитуру, клавиров он вообще не признавал, с большим

неудовольствием создавая их только для вокалистов-исполнителей. Когда однажды я

попросила у него клавир его Седьмой симфонии, он просто удивился: «Зачем?» Больше

подобных просьб я не повторяла. – Прим. Е.И. Чигаревой.

ВОСПОМИНАНИЯ ДРУЗЕЙ И КОЛЛЕГ

32

оркестровыми, то он также пел. И хотя он не обладал какими-то

особенными вокальными данными (у него был типичный «композиторский»

голос), тем не менее ему каким-то образом удавалось передать живое

звучание и солистов, и хора. Впечатление от этих авторских исполнений,

пожалуй, не уступало концертным (а в каких-то отношениях, может быть,

даже их превосходило!). Так незаметно пролетал вечер. А потом

гостеприимная, радушная Татьяна Борисовна кормила нас ужином, а

Александр Лазаревич за столом о чем-нибудь рассказывал – остроумно,

ярко, с блеском!

Это было прекрасное, незабываемое время, и я счастлива, что это

выпало мне на долю.

* Автобиография* Автобиография*

В те годы, когда я его знала, Александра Лазаревич жил замкнуто,

уединенно, у него бывало не много людей, но те, кто становился близок ему

и его семье, постоянно испытывали в его доме почти родственное тепло и

трогательную заботу о себе. Это касалось не только меня, но и рано

умершей Ирэны Лаврентьевой, талантливого музыковеда, написавшего

прекрасную статью об Александра Лазаревиче. Как и меня, ее тоже привела

в дом Локшина любовь к его музыке. Редкий человек, замечательный

музыкант, она стала близким человеком для Александра Лазаревича и его

жены, они полюбили ее и очень тяжело переживали ее смерть (в 1981 году).

Помню, как вскоре после ее кончины я пришла в дом Локшина, и

печальный, растерянный Александр Лазаревич вместо обычного

прослушивания музыки вдруг начал читать вслух своего любимого Зощенко

– повесть «Аполлон и Тамара». Внезапно голос его задрожал и прервался. В

тот день я впервые услышала от него: «Кто следующий?» Тогда я не

понимала, что следующим он считал себя.

* Автобиография* Автобиография*

Я часто размышляла над вопросом: почему музыка Александра

Лазаревича Локшина звучит так индивидуально-неповторимо, так «не

похоже» на все остальное, что звучало в эти годы: почему она так

захватывает, «забирает» слушателя? Ведь композитор не пользуется

какими-либо особыми средствами, не стремится к особой оригинальности.

Как вообще ему удалось обрести свой жанр, свое место в музыкальном

искусстве?

Александр Лазаревич Локшин написал свою Первую симфонию,

которую можно считать началом его зрелого творчества, в 1957 году. В это