Александр Бондаренко - Виктор Лягин. Подвиг разведчика

В боях на границе гитлеровцы потеряли порядка 100–120 тысяч человек, более полутора сотен танков. Говорим об этом затем, чтобы, во-первых, читателю не казалось, что немецкая стальная лавина беспрепятственно покатилась по территории СССР, сметая всё на своем пути; во-вторых, затем, чтобы отметить положительную роль Лаврентия Павловича Берии — человека, который в этой главе выйдет на страницы нашего повествования.

В нашей историографии почему-то (скажем так, а почему именно — уточнять не станем, хотя в общем-то понимаем) сложилась дурная традиция: уж если человек зачислен в «отрицательные личности», то значит, всё с ним и у него было плохо. Тот же Берия заслужил в хрущевские времена знак «минус», а потому, если о нем сейчас и говорят, то вспоминают только репрессии да полумифические сексуальные приключения, но вот про то, что всю Великую Отечественную войну он руководил органами безопасности, «переигравшими» гитлеровские спецслужбы, а затем весьма успешно курировал «атомный проект», говорить как-то даже и не принято. Между тем, если бы у нас было больше правды и объективности в исторических оценках — то больше было бы и уважения к своей истории, ибо она до сих пор пестрит белыми, в смысле — пустыми — страницами, которые нередко пытаются заполнить пресловутые «фальсификаторы истории» и разного рода мифотворцы.

Между тем к началу войны Берия привел в полную боевую готовность не только вверенные ему войска, но и все подразделения органов НКВД. Думается, его непосредственная заслуга есть и в том, что в мобилизационную готовность был также приведен и оперативно-чекистский аппарат Наркомата госбезопасности. Ведь, насколько мы помним, в ходе очередной (можем ехидно уточнить: традиционно непродуманной) реформы Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1941 года Наркомат внутренних дел СССР был разделен на НКВД и НКГБ, к тому же 8 февраля из его состава был выведен 4-й (Особый) отдел ГУГБ — то есть военная контрразведка, разделенная между наркоматами обороны и военно-морского флота. Реформа эта очень чувствительно ударила по органам безопасности государства, особенно в то сложнейшее предвоенное время, и потому незамедлительно началась ее корректировка. Через месяц после начала войны, 20 июля, все тот же президиум очередным своим указом возвратил всё (в том числе и военную контрразведку) «на круги своя» — в состав единого НКВД СССР, руководимого Лаврентием Павловичем.

Нет сомнения, что Берия, как умный человек, опытнейший организатор и руководитель и к тому же тонкий интриган, еще в начале 1941-го понимал, что всё «в органах» — так традиционно называли эти структуры — вскоре неминуемо возвратится на круги своя, а потому и не выпускал из сферы своего внимания отпочковавшийся НКГБ. Тем более что этим наркоматом руководил давний его сотрудник и соратник Меркулов.

Также, без всякого сомнения, к сотрудникам Берии (конечно, совсем не таким близким к нему лично) можно отнести и Виктора Лягина — насколько мы помним, в июле 1939 года Лаврентий Павлович «благословлял» его в долгосрочную командировку в Соединенные Штаты Америки. Теперь же, по возвращении в Советский Союз, Лягину предстояло вновь попасть «под крыло» всемогущего наркома…

А пока еще был солнечный летний день 22 июня 1941 года.

Пограничники дрались и умирали возле своих застав, вступали в бой части прикрытия — войска, расположенные близ государственной границы, — немецкие самолеты бомбили Киев, Минск, Каунас и другие города, но Москва (за исключением считаных десятков людей) еще пребывала в счастливом неведении.

Как мы помним, Виктор Лягин, возвратившись из командировки, поселился у Косухиных — у своей сестры Софьи и ее мужа Глеба, авиатора-полярника. Родственники жили в кооперативном, весьма помпезном, но довольно мрачном «Доме полярника», недавно построенном на Садово-Кудринской улице. (Дом этот в стиле, именуемом ныне «сталинский ампир», сохранился и числится сразу под тремя номерами: 8, 10 и 12.) Хотя где в это время были Зинаида с сыном, нам неизвестно — может быть, даже и на даче у своих родных. Все-таки лето, а в те времена детишек летом старались увозить из города. Ну и плюс известный нам уже «напряг» в семье… Так что, скорее всего, Лягин оставался в Москве, так сказать, в гордом одиночестве.

«О войне он узнал в метро на станции Сокольники, — рассказывает Софья Александровна. — Квартира его в том районе ремонтировалась, и он временно жил у нас. В тот день, 22 июня, он взял маляров и поехал к себе. И в метро услышал: “Фашисты напали на нашу Родину!” Ну, маляры в одну сторону, а он в другую. А через три дня сказал “до свидания”, взял чемоданчик, дала я ему кожаное пальто Глеба и проводила на вокзал» {133} 133 Юровский Ю. Семья Героя. .

Как часто бывает, за давностью лет некоторые события сместились в памяти рассказчицы. Про неудавшуюся поездку Лягина в Сокольники — это, очевидно, так; про кожаное пальто — тоже, думается, правда (женщины такие моменты обычно не забывают), но вот на юг Виктор уехал не на пятый день после начала войны, а несколько позже…

Судьба Виктора Александровича Лягина была определена приказом НКВД СССР № 00882 от 5 июля 1941 года:

«1. Для выполнения специальных заданий создать Особую группу НКВД СССР.

2. Особую группу подчинить непосредственно народному комиссару.

3. Начальником Особой группы назначить майора государственной безопасности тов. Судоплатова П. А.

Заместителем начальника Особой группы назначить майора государственной безопасности тов. Эйтингона Н. И.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Генеральный комиссар госбезопасности

Л. Берия»' {134} 134 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2: Начало. Кн. 1. М., 2000. С. 156. .

Смысл этого документа объяснил в своих воспоминаниях сам бывший начальник Особой группы генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов:

«В первый же день войны мне было поручено возглавить всю разведывательно-диверсионную работу в тылу германской армии по линии советских органов безопасности. Для этого в НКВД было сформировано специальное подразделение — Особая группа при наркоме внутренних дел. Приказом по наркомату мое назначение начальником группы было оформлено 5 июля 1941 года. <���…> Главными задачами Особой группы были: ведение разведопераций против Германии и ее сателлитов, организация партизанской войны, создание агентурной сети на территориях, находившихся под немецкой оккупацией, руководство специальными радиоиграми с немецкой разведкой с целью дезинформации противника» {135} 135 Судоплатов П. А. Спецоперации. С. 197–198. .