Александр Бондаренко - Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Но уже через два-три дня к дому, где проживала Анна Александровна, вдруг подъехала целая кавалькада строгих черных автомобилей. На первом, огромном ЗИСе, приехал сам нарком внутренних дел Казахстана, который выразил глубокие и самые искренние извинения — мол, простите, не знали, что вы здесь! — после чего Анне Александровне были вручены ключи от квартиры, куда на одном из тех черных автомобилей сразу же перевезли и ее с ребятами, и все их немногочисленные пожитки. Семья была поставлена на довольствие, положенное семьям руководящих работников НКВД.

Вот такой эпизод остался в памяти семьи Лягиных…

Можно считать, что это мелочь. Но она показывает и то, как ведомство относилось к своим сотрудникам, и то, как конкретные люди относились к своим друзьям. Очевидно, возвратившись в Москву, Лилия Фитина поспешила рассказать мужу про встречу на алма-атинском базаре, а Павел Михайлович при первой же встрече с наркомом — а общались они ежедневно и не по одному разу — доложил обо всем Берии, который (чувствуется его тяжелая рука!) тут же позвонил народному комиссару внутренних дел Казахстана, дав ему четкие указания…

Хотя если подходить формально (а подобный подход бытует у нас сплошь да рядом), то в данном случае никто ничего не должен был делать. Это же не семья Лягина, а, говоря казенным языком, «семья, в которой проживает его дочь от первого брака». Но в службе государственной безопасности, как мы можем понять, над формальностями не очень задумывались — сотрудник выполнял задание во вражеском тылу, а значит, в его собственном «тылу» всё должно было быть спокойно и надежно. Вот только сообщить об этом резиденту Лягину было, как мы знаем, невозможно по причине отсутствия связи…

Восстановить связь с Москвой было жизненно необходимо.

«И Лягин принимает единственно верное решение — отправить через линию фронта одного из членов своей группы. Выбор пал на Павла Платоновича Луценко. (Как мы помним, старший лейтенант госбезопасности Луценко, подрывник и минер по своей «основной специальности», теперь трудился вальцовщиком теста на макаронной фабрике. — А. Б.) Лягин напутствовал Петра Луценко в квартире учительницы средней школы Зинаиды Кузьминичны Дзюриловой. “Золотой человек, — говорил о ней Павел Платонович. — Двух малых детей имела, а судьбу свою связала с нами, подпольщиками. Вот и в тот день, вижу, Зина волнуется: в ее квартире — руководитель николаевского подполья, наш Батя, за жизнь которого отвечает каждый из нас. Успокаиваю ее — дом охраняют друзья. Они видны из окна и о возможной опасности мы сразу будем знать…”» {206} 206 Лисов Г. П. Указ. соч. С. 65. .

Сделаем остановку, а заодно переведем дыхание и немного придем в себя. Тексты про разведчиков иногда читать просто страшно — столько всего понапридумано, понакручено для пущей завлекательности! Ну что ж, проанализируем этот фрагмент…

Во-первых, вряд ли Зинаида Кузьминична знала, кто такой «инженер Корнев», если вообще знала, что это Корнев. Мы уже не раз повторяли, что «лишние знания порождают скорби», и для чего бы тогда было «грузить» хозяйку конспиративной квартиры излишней информацией, знание которой действительно могло привести ее, да и всех прочих, к большим неприятностям? А так на любом допросе следовал бы чистосердечный ответ: «Да, иногда приходили к моему квартиранту какие-то мужики — а кто они такие, он мне не докладывал, а мне оно и не интересно!» Всё! Никаких сомнений, потому как женщина реально ничего не знает и рассказать не может, с какой бы настойчивостью у нее ни спрашивали…

Во-вторых, про охрану, которая была видна из окна. Так не одно же окошко вокруг! Неминуемо еще кто-то увидит, что торчат поблизости какие-то настороженные подозрительные типы сурового вида, ну и может «стукануть» или просто соседей предупредить на всякий случай… А зачем им, этой «охране», стоять-то тут было? «Инженер Корнев» работал в Николаеве на легальном положении, оккупанты его знали и уважали, никто его не искал и не выслеживал. Тогда от кого же его следовало охранять, привлекая таким образом внимание окружающих? В общем, что называется, «литературщина» или даже «детективщина»…

Понятно, что по пути на явку Виктор, как опытный разведчик, не один раз «проверился», чтобы за ним не было слежки; вполне возможно, даже прошел по какому-то «проверочному маршруту», на котором он или его связник непременно обнаружили бы наличие «хвоста». К тому же он четко знал, зачем именно «инженер Корнев» мог прийти к учительнице Дзюриловой или к ее квартиранту, и эта «легенда» не должна была вызвать ни малейшего сомнения у тех, кому бы она была рассказана. А вот если бы его прихватили с охраной, то есть с теми людьми, с которыми ему знаться в общем-то было «не по чину», — тогда действительно была бы беда и отвертеться получилось бы уже гораздо сложнее…

Всё это «азбука» разведывательной работы. Без всякого сомнения, Виктор Лягин «ходил по лезвию бритвы», но делал это очень и очень профессионально.

Ладно, снижаем пафос и «детективный напряг» и, продолжая цитату, переходим к более реальной части того же рассказа Петра Луценко:

«Рассматриваем с Батей карту Украины, намечаем примерный маршрут моего движения. Линия фронта проходила тогда по реке Донец. Перейти ее мне предстояло где-то в районе Белгорода. Решили, что отправляюсь со своими документами, без денег, с корзиной, в которой буханка хлеба, кусочек сала, десяток яиц и немного сахара. Несколько раз повторил я Бате выученное наизусть донесение» {207} 207 Там же. С. 65–66. .

Ну ладно, пока об этом достаточно. Уточним лишь, что в путь Петр Луценко отправился 6 апреля 1942 года.

Николаевская резидентура «Маршрутники» продолжала жить своей, скажем так, как бы тихой повседневной жизнью. Но ведь мы знаем, что «в тихом омуте черти водятся»! А немцы такой пословицы и не слыхали…

Возвратившись из Одессы, Виктор теперь действительно (как мы помним, Магда ошибочно утверждала, что это произошло раньше) поступил на работу на «Южную верфь» инженером-механиком, вскоре став там чуть ли не правой рукой адмирала фон Бодеккера. Перед тем, разумеется, ему пришлось пройти тот самый экзамен на «профпригодность», о котором мы говорили ранее. Ведь немцы требовали от кандидата, претендующего на ответственную должность, не только безусловной лояльности, но также профессиональных знаний и компетентности, и это, кстати, у них считалось не менее важным, чем преданность делу фюрера. Кому-то такое может показаться странным, но это так…

Однако куда теперь девалось все обаяние Виктора Лягина? «Инженер Корнев», как его все называли, превратился в надменного, строгого до придирчивости, мелочного чинушу. Хотя, общаясь с немцами, он оставался очень и очень любезен, даже чуть-чуть заискивал, но не терял при этом чувства собственного достоинства — и это было весьма естественно при обращении с «высшей расой». Неудивительно, что русские рабочие и специалисты, в большинстве своем загнанные на завод из-под палки, вынужденные трудиться на гитлеровцев из-за куска хлеба, откровенно ненавидели этого «фашистского прислужника»…