Виктор Конов - Епистинья Степанова

Зимовали на Шкуропатском последнюю зиму.

Если погода была хорошая, Вера и Саша приходили из школы домой, прошагав пять километров по степной дороге, а в мороз, в метель жили в станице всю неделю до выходных.

«Вера ходила в школу в станицу Днепровскую, — рассказывала Шура, жена Филиппа. — Уходила на неделю и жила в станице на квартире, на выходной приходила домой. Одевалась Вера со вкусом, носила тапочки, береты, юбки, платья, ее называли «интеллигенткой». Когда я была в положении, она очень ждала племянницу, девочку, так как у Вани, Коли были сыновья, мальчики. Просила, что сама даст ей имя, когда родится, а пока не говорила, каким именем назовет. Жила на квартире с Ниной Бречко».

Нина Семеновна Цыбуля (Бречко) рассказала: «Вера была не скупа, поделится, угостит. Ухитрялась собрать посылочку и послать своим братьям Илье или Павлу.

Зимой жили на квартире, Саша и Вера вдвоем, питались тем, что из дома возьмут на неделю. Из этих продуктов она экономила на посылочку братьям. Готовили сами, топили тем, что заготовят с осени. Косили камыши и собирали в поле корешки из подсолнуха. Одевались — можно сказать, полуголые. Вера одета была в старенькое пальтишко, то, что не доносила Валентина Михайловна, на голове берет, обута в туфли парусиновые, а зима была морозная. Протопили печь, Саша с Верой с утра и учили уроки возле печки. Вера угорела. Когда мы шли в школу, она нам говорила, что болит голова. Но мы пробежали по холодному воздуху, она в берете по холоду. Зашли в класс, сели за парты. Мы сидели с ней возле печки, а через минут пять она начала умирать: сползла под стол, все испугались, подошел учитель. Вынесли на воздух, снегом хотели тереть, а когда узнали, что угорела, надо горячую воду, но уже было поздно. Так я потеряла свою подружку».

Филиппу на хуторе сообщили о Вере. Он не стал пока ничего говорить матери, взял лошадь с санями и поехал в Днепровскую. Тут выяснилось, что надо везти Веру в больницу в станицу Тимашевскую, чтобы знать точную причину ее смерти.

Филипп, Филипп… Каково-то было ему везти умершую сестренку на санях из Днепровской в Тимашевскую. Дорога проходила недалеко от родного хутора, где мать еще ничего не знала. Филя видел, что мать особенно любила Веру, относилась к ней с виноватой нежностью. Он знал — почему. Как теперь сказать матери? Как подготовить к такой вести?

Шура рассказала, что было дальше:

«Врач жил в Приморско-Ахтарске, Филиппу сказали: или вези сестру в Приморско-Ахтарск, или жди, когда врач приедет. Решили ждать. На третий день приехал врач. Епистинии Федоровне не говорили о смерти два дня, сказали — заболела. Она просилась навестить Веру. И говорила, почему вы мне не говорите, что с ней, я поеду, она умерла, наверно. Но ей отвечали, что врач не пускает к ней никого. А когда уже ехали забирать из больницы, то маме сказали, что Вера умерла…»

Нина Семеновна Цыбуля продолжала: «Хоронили хорошо, все были ученики, приезжали ее братья, был на похоронах и Федор, одетый в военную форму. Епистиния Федоровна плакала за ней очень сильно. Вера — синий беретик. Была похожа на мать — русая, глаза серые, невысокая, волнистые волосы».

Вера — синий беретик… Она сильно отличалась от своих жизнерадостных хуторских подружек, была мечтательной, сдержанной, доброй, любила побыть одна, посидеть, глядя куда-то вдаль.

Однажды муж Валентины Иван Коржов, гостивший на хуторе, подошел сзади к Верочке, которая, задумавшись о чем-то, сидела на скамеечке около хаты, и вскрикнул у нее над ухом, ожидая, что она ахнет, а потом звонко расхохочется: «Ах, как ты меня напугал!» Верочка вздрогнула от крика, побледнела и расплакалась…

Ей было около восемнадцати, а она еще училась в седьмом классе, часто болела.

Похоронили Веру на печальном кургане рядом с отцом, Михаилом Николаевичем.

Если до этого несчастья Епистинья улыбалась, любила петь песни, хоть и не допевая до конца из-за слез, то теперь смеялась она очень, очень редко.

Вина перед дочерью не давала ей покоя. Будь у Верочки здоровье покрепче, перенесла бы она этот угар, отдышалась. А здоровье у Верочки было бы крепче, если бы она, Епистинья, своими руками не подорвала его у дочки. Епистинья говорила, что это Бог наказал ее за то, что не хотела рожать Веру, вот и отнял любимую дочь.

Федя учился на курсах младших лейтенантов. Курсы были ускоренные, ведь тысячи лучших наших офицеров арестовали по подозрению в заговорах и шпионаже, расстреляли, отправили в лагеря, и армия нуждалась в новых кадрах.

Грозной для страны складывалась и военно-политическая обстановка в мире. В прошлом году японцы проверили прочность наших дальневосточных границ у озера Хасан, где получили отпор, но не успокоились на этом. Еще опасней было положение в Европе: германский фашизм набрал мощные силы, и в Европе начались активные дипломатические игры политиков, с тем чтобы отвести от себя нападение этого сильного, наглого врага и натравить на других.

Уже в конце марта 1939 года, то есть через шесть месяцев обучения Феди и его товарищей, командование курсов стало готовить документы о присвоении курсантам офицерского звания.

В мае 1939 года ему было присвоено звание младшего лейтенанта, Федя стал первым в семье офицером. В июле по директиве народного комиссара обороны он убыл на Дальний Восток, откуда шли тревожные вести.

В июле на границе Монголии с Маньчжурией уже шли бои между монгольскими и советскими частями с одной стороны, и японскими — с другой. Это не был частный пограничный конфликт. Бои разгорались. Ясно было, что у японцев есть широкие замыслы относительно Монголии и нашей Сибири, Дальнего Востока.

Япония вынашивала планы мирового господства, следуя принципу «восемь углов под одной крышей», по которому все страны Востока должны быть объединены под властью «божественного императора расы Ямато». В 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию, в 1937 году начала войну за захват всего Китая.

В мае 1939 года Япония с территории Маньчжурии начала пограничные бои с частями монгольской армии у реки Халхин-Гол, рассчитывая захватить Монгольскую Народную Республику, а с ее территории двинуться на Сибирь и Дальний Восток. Большая война могла разгореться в азиатской части нашей страны. У Советского Союза был договор с Монголией о взаимопомощи. Наши части помогли монгольским войскам отразить в конце мая нападение крупного японского отряда.

Японцы подтягивали к границе новые войска, не прекращали вести бои отдельными частями.

В район Халхин-Гола был направлен комдив Георгий Константинович Жуков, подходили сюда и наши войска. Район реки Халхин-Гол был тогда необжитым пустынным районом на востоке Монголии, не было никаких дорог, не было связи. Японцы же со своей стороны границы хорошо подготовились к войне: там были и железные, и шоссейные дороги, местность была хорошо разведана.