Олег Богданов - Трамплин-полет

Спасла нас тогда снежная подушка. Ее толщина в месте нашего приземления была около двух метров.

Как только вытащили напарников на свет божий (а точнее, в темень непроглядную - ночь все-таки!), меня опять начал вопрос одолевать: как это две последние машины ухитрились на дороге удержаться?

Оказывается, по чистой случайности. Та "стотридцатка", что за нами шла, где-то в километре-двух от рокового места не вписалась в поворот, пробила снежный вал и ушла в поле (хорошо еще, поле оказалось, а не лес или скала!). За рулем сидел Слава Федоров. Он потом рассказывал нам: "Пробиваю снежный вал, ну, думаю, хана, сел! Но нет, вылетаю в поле. На газ давлю что есть силы, делаю плавный поворот и ходом опять в снежный вал, пробиваю его насквозь и, елки-палки, оказываюсь на дороге. Все так быстро произошло, что и глазом моргнуть не успели. Но ноженьки все-таки дрожат - никак на педаль газа не могу толком наступить. А вы тем временем усвистали далеко. Я было рванул, но на горушке дай, думаю, приторможу, на всякий случай. Притормозил, смотрю, а вы, голубчики, уже разлеглись и отдыхаете. Кстати, даже осадив машину, я еле-еле удержался в повороте".

Ребята, ехавшие на "техничке", описали ситуацию так: "Славку размотало, он нырнул в снег и пропал. Мы по тормозам. Остановились у пробоины, смотрим. Там что-то невообразимое творится: Славка полным ходом чешет по полю, только снег в стороны! Раз, два - и он опять на дороге. Мы подивились его фокусам и за ним. Пока разгонялись, он успел сильно оторваться от нас, поэтому перед трамплином притормозили, но как увидели, что там творятся... В общем, перепугались за вас и, пока пугались, как-то само собой и прошли поворот, хотя тоже чуть не упали!"

Так до Москвы я и не подменил Виктора за рулем. С той поездки отношения наши пошли на сближение.

Вышло так, что и по редакционным делам нашлись общие заботы. Виктору передали тематику испытаний, и я, как мог, помогал ему в этом.

Когда же осенью 1986 года пришло приглашение от польских коллег-журналистов принять участие в авторалли, то с выбором партнера вариантов не было - им однозначно стал Виктор. А вот с машиной получилось сложнее. Где ее взять? Пришлось потрясти Белозерова (того, что "гонку на выживание" мне устроил). Все вышло как нельзя лучше. Завод только что изготовил первую серию спортивных "восьмерок" (ВАЗ-2108-06 "Самара"), как раз одна из них мне и досталась.

Надо сказать, что в принципе "восьмерка" уже в то время для меня не была загадкой - на редакционных испытаниях исколесил на ней не один десяток тысяч километров. Но "восьмерка" в спортивном варианте попадалась мне впервые. В этом смысле переднеприводные автомобили я никогда не щупал. Конечно, пробовал их и так и сяк - зимой на "Медвежьих озерах" (это старый аэродром под Москвой) неделями пропадал, подбирая "ключи" к новой для меня технике. И все-таки одно дело - испытания и тренировки, а другое - соревнование. В них всегда что-нибудь неожиданное откроется. К сожалению, и посоветоваться не с кем было, наши спортсмены еще только-только начинали думать о переднеприводных, и скорее уж я мог им помочь, чем они мне.

Из документов, что пришли в Союз журналистов о ралли в Польше, я ничего не мог толком понять, поэтому предстояло во всем разобраться на месте. Сбор участников был назначен в Седлце (или, как произносят сами поляки, Щедлце). Это на полпути от Бреста к Варшаве - по сто километров туда и сюда. Маленький городишко со множеством костелов, от средневековых до ультрасовременных.

Местом встречи оказалась небольшая, но симпатичная гостиница "Гетман" на окраине города. Нас ждали. После размещения попросили отдохнуть до ужина, где и пообещали все подробно рассказать, к этому времени должны собраться все участники, и тогда будет официально объявлен регламент соревнований.

Перед ужином к нам подошла миловидная полька и сказала, что ее зовут Эва и что она поможет нам в переводе. Эва прекрасно говорила по-русски и, как потом выяснилось, работала редактором в польском издании какого-то советского журнала. Она вместе со своим мужем Кшистофом тоже собиралась участвовать в ралли. Пару лет спустя я узнал, что это ралли было их свадебным путешествием. Кшистоф работал редактором в автомобильном журнале "Мотор", но, глядя на его руки (такими руками колесные гайки отворачивать без ключа), можно было предположить, что он, скорее всего, автомеханик. Правда, это только руки. Все остальное же: мягкая застенчивая улыбка, неторопливая манера разговора, очки, напоминающие по форме пенсне, - создавало образ этакого рафинированного интеллигента. Но руки! Поразительное сочетание!

За ужином я понял только то, что у нас есть один день в запасе. Поэтому, приглашая Эву и Кшистофа продолжить ужин у нас в номере, мы не волновались о спортивной форме на следующий день.

Кшистоф, как вскоре выяснилось, тоже неплохо говорит по-русски, а особенно (как все мы, грешные) после чарки-другой. Эва, правда, подтрунивала, над ним и говорила, что для Кшистофа между подвеской и занавеской нет разницы, но тем не менее через час про ралли выяснили все. Стало ясно, что это любительская встреча журналистов-автомобилистов Польши, Болгарии, Германии, а с этого года и Советского Союза. Это одновременно соревнование, симпозиум и просто путешествие по стране. Каждый принимал ту часть программы, которая его больше устраивала. Серьезными спортивными конкурентами нас не считали, потому как в лидерах были довольно лихие ребята, которые к тому же уже не первый год выясняли между собой отношения. О своем спортивном прошлом я не распространялся, и если мы и привлекли внимание к себе, так только автомобилем. Для всех он стал новинкой и, я бы рискнул сказать, даже диковинкой.

Вечерняя встреча с молодой четой закончилась глубокой ночью с перспективой на хорошую головную боль утром, но зато стало ясно, что единственным по-настоящему серьезным скоростным участком будет лесной доп, который повторится дважды - вечером третьего дня и утром четвертого. По моим прикидкам именно он все и должен будет решить, в конечном счете. Были, правда, еще гонки во гаревой дорожке, несколько так называемых городских гонок, то есть прямо по улицам городов (причем в Варшаве тоже), но лесной доп тем не менее решал все. Тренироваться на нем не запрещалось, однако ехать специально за триста километров никто не собирался. С Кшистофом по этому поведу мы договорились в ту ночь так. На третий день во время дневного перерыва (это километров сто от допа) быстренько смотаемся туда, запишем стенограмму (как потом выяснилось, Кшистоф думал, что мы не умеем это делать) и вернемся обратно. Трех часов нам на все вполне хватит.

Когда мы выиграли по итогам первого дня, это вызвало некоторое недоумение. Когда мы выиграли и во второй день, то претенденты на призы стали на нас косо поглядывать, а все остальные откровенно обрадовались неожиданному, по их мнению, развитию интриги и тут же приняли нашу сторону. Особенно немцы, которые имели следующий за нами стартовый номер. Они ни на что не рассчитывали, а потому катались в свое удовольствие в симпатичной компании молоденьких фрейлин, считавшихся, по официальной версии, их штурманами (так, оказывается, тоже можно!). Один из этих немцев как-то ночью ввалился к нам в номер, поддерживаемый с двух сторон "штурманами", выразил восхищение и предложил на выбор любую из его "опор". Я с сожалением подумал о том, что мой убогий немецкий не позволяет выкрутиться из этой комичной ситуации элегантно, потому просто поблагодарил и сказал, что хочу спать.