Владимир Сысоев - Аркадий Пластов

Девушка с граблями. 1957

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Цыганка с картами (Нина Лещенко). 1954

Частное собрание

В обеих картинах Жатва и Ужин тракториста взаимоотношения людей, их связь с окружающим миром получают содержательное значение посредством богатой пластики изображения. В первом случае художественное пространство проникнуто мощным эмоциональным резонансом от настроений, соединявших людей в годы борьбы с фашизмом, внутренний стиль и декоративный наряд второго полотна созвучен общественным переживаниям, эстетическим требованиям другого исторического периода, отмеченного возросшим вниманием к личной судьбе и достоинству каждого отдельного человека.

Притягательную силу образа в жанровом портрете Трактористка Маня Черняева (1952) мы вряд ли сумеем объяснить, исходя из прежних норм и критериев женской красоты, уж слишком неидеальна, грубовата внешность портретируемой, сформированная невзгодами и тяжелым физическим трудом. Не только облик молодой женщины, но вся композиция произведения вызывает ощущение трудного, волевого существования, напряженной, изматывающей деятельности, востребованной суровыми историческими обстоятельствами. Точным отбором и заострением особенных черт конкретная личность возведена до глубокой социально-исторической типичности, той удивительной характерности, что рождает бесконечные ряды представлений, свидетельствует о неисчерпаемом богатстве и разнообразии реального мира. Неправильные черты лица, далеко не изысканные пропорции фигуры, натруженные руки, привычные к обращению с тяжелой техникой, - все это служит интенсивному, динамическому прояснению человеческого характера, отмеченного печатью истинного благородства, честного в помыслах, серьезного в отношении к делу, окружающим людям.

В другом пластовском шедевре Родник (1952) в унисон с душевными переживаниями молодой героини звучит дивная музыка ликующей природы, переложенная на точно увиденные цветовые гармонии и полные живого трепета линии. И здесь прекрасное мгновение предстает в ореоле ассоциаций и признаков дальнейшего становления. Внутренне подвижные формы изображения рассчитаны на деятельное созерцание, прокладывают пути к пониманию истинных, самых человечных сторон крестьянского быта.

Весна. 1954

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Умной простотой и естественностью дышит художественное решение темы, явно не обнаруживающее авторских намерений, как бы отдающее право на высказывание самой натуре.

Пластов был не только внимательным исследователем, но и увлеченным мечтателем, умевшим приоткрыть завесу над идеальным существованием, царством всеобщего свободного и радостного труда. Другое дело, что при воплощении своей мечты он стремился насытить замысел неопровержимой зрительной правдой, добытой из мира первичной наглядности. Сам принцип координации форм в насыщенном светом и воздухом, глубоком пространстве отражал живое бытие природы, выступал носителем ее творческих созидательных сил и возможностей, благодаря чему запечатленный частный случай вырастал до уровня непреходящей эстетической и жизненной ценности. Так, например, образная конструкция полотна Сбор картофеля (1956) сообщила внутреннюю универсальность конкретному эпизоду полевых работ, позволила с широкой, народной позиции взглянуть на красоту и величие человеческого труда.

Картина создавалась с большим запасом жизненных наблюдений, свидетельствующим о художественном претворении натурного материала уже на стадии этюдной работы. При первом соприкосновении с выразительным мотивом Пластов интуитивно оценивал его возможности для выявления определенного содержания, старался закрепить неповторимую прелесть натуры в быстром этюде. Пластову был ведом и близок весь строй мыслей и убеждений сельского труженика, творчески возделывающего землю, с любовью растящего хлеб, бережно сохраняющего житейский опыт трудолюбивых предков. Вера в разум и освободительные цели родной истории, способность воспринимать окружающее в поступательном движении, непрерывном процессе духовного обновления составляет нравственную основу пластовского реализма, его светлую гуманистическую направленность. Вместе с тем художник ясно сознавал, что дальнейший исторический рост и возвышение моральных устоев бытия невозможен без учета, органического наследования этических и культурных ценностей национальной старины, обращения к художественным традициям и поэтическим верованиям ушедших поколений.

Родник. 1952

Государственная картинная галерея Армении Ереван

Многое подсказывало Пластову культурное наследие Родины, он сердцем понимал древнюю иконопись, любил старинные праздники, обряды, использовал неисчерпаемые сокровища фольклорного творчества. Его неотступно влекла красочная стихия деревенских ярмарок, которым он посвятил немало картин, своеобразно преломлявших близкий ему идеал коллективности, непосредственного человеческого общения. На примерах древнерусской иконописи и храмовой росписи он постигал законы духовного творчества, главную мудрость национальной культуры, на всех этапах отечественной истории остававшейся могучим фактором человеческого объединения, воспитывавшей сменявшие друг друга поколения в духе товарищеской солидарности, бескорыстного общественного служения. Секрет бессрочной выразительности иконы художник связывал не только с обаятельной «искусственностью» ее образного строя, узаконенной нормативными предписаниями церковного канона, но и заложенной в глубоких слоях ее содержания чувственно-постигаемой истиной, общезначимой эмоциональной доминантой. Он считал, что, несмотря на отсутствие в старой церковной живописи развитых признаков глубины и объема, сложного, оттеночного цвета и световоздушной среды, условное изображение иконописного шедевра преломляет в своем подтексте эстетические свойства родной природы, всеобщие представления о красоте и тональности определенного времени года, тяжести земной тверди и воздушности небесной выси, извечном противоборстве света и тьмы, хаоса и порядка.