Владислав Артемов - Рябушкин

Вместе с другими художниками «Мира искусства» он был приглашен для иллюстрирования Истории царской охоты Н.И. Кутепова, очень богатого и роскошного издания, за которым ныне гоняются многие наши антиквары и библиофилы. Рябушкиным исполнены акварель Пир царя Алексея Михайловича в охотничьем шатре, Императрица Анна Иоанновна на охоте и Петр I с супругой в шлюпке на Неве. Все это очень интересные и характерные произведения, где впервые художником чрезвычайно удачно изображены темы из эпохи XVIII века. На посмертной выставке впервые появился прекрасный эскиз гуашью Петр I на Неве как фрагмент большой картины. Превосходна фигура царя, мощная и одновременно тонкая. Очень удачно показан берег болотистой Невы. В этом небольшом эскизе так же, как потом в большом фрагменте картины Едут (Народ московский во время въезда иностранного посольства в Москву в конце XVII века) и других работах, сказались особенный композиционный вкус и умение Рябушкина обрамлять свои картины, показывать, часто путем постепенного обрезывания, как раз только то, что нужно.

Отдельные рисунки и наброски того времени отличаются особым мастерством, тонкостью и остротой. Таковы, например, Выезд на соколиную охоту при царе Алексее Михайловиче, В гости, Молодожены. Последняя тема очень занимала художника. На рисунке, почти наброске, где закончены только головы, весьма тонко переданы типы и дородной молодой и красивого чуть-чуть иконописного лица молодого. Тут именно особая тонкая стильность: благодаря ее едва заметным чертам, никогда не переступалась граница, за которой началась слащавость. Обе фигуры повернуты в фас - очень характерная для всех портретных композиций Рябушкина черта - как бы отзвук примитивизма иконных композиций.

В последние годы жизни у Рябушкина обнаружилась чахотка. Надо думать, что, переселившись в 1901 году за речку Тигоду в собственный домик в усадьбе В.В. Беляева, Рябушкин, уже находившийся в тисках болезни, окреп духовно, успокоился, вполне нашел себя. Есть свидетельства, что приступы болезни мучили его, но условия жизни, а главное, радость творчества, сознание, что удается выразить свое, вызывали особую продуктивность. Именно в это время, в новой мастерской, помимо известных, исполнен целый ряд работ, появившихся впервые на посмертной выставке, свидетельствующих о богатстве развившегося дарования. Здесь написана одна из наиболее известных картин Едут (Народ московский во время въезда иностранного посольства в Москву в конце XVII века). На посмертной выставке Рябушкина появляется впервые большая законченная картина на ту же тему Въезд посольства в Москву. Картина помечена 1901 годом. В ней вылилась вся его способность схватить живое и характерное с силой и убежденностью, доступной только очевидцам. Ясное зимнее утро, снег с проталинами и мимо какого-то проулочка по улице проносится яркий, пестрый, блестящий поезд, проходят нарядные фигуры на фоне черной деревянной Москвы с каменными уже церковками. Все действительно движется, несется, спешит, сверкает, и только очень красиво одетая женская фигура на первом плане, на фоне деревянного сарая уходит прочь, как бы насмотревшись или не интересуясь. Все фигуры стройны, миловидны - отпечаток Рябушкинского стиля, но верится, что это старинные русские люди.

Диакон. 1888. Этюд

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Московская девушка XVII века (В праздничный день). 1903

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Впервые же на посмертной выставке появилась замечательная картина Московская девушка XVII века (В праздничный день). Стремительно проходит мимо нас, спешит куда-то московская девушка XVII века. Нежными тонами переливается ее красно-фиолетовая шубка, светятся желтые сапожки, развевается вплетенная в длинную косу красная лента. Своеобразной чопорностью веет от характерного профиля ее лица, степенной походки. Удивительная выразительность стремительного и в то же время плавного силуэта, тонкое изящество колорита, мягкая ритмичность - все это пронизано особым, почти музыкальным звучанием.

Аналогична по композиции Московской девушке XVII века тоже небольшая картина Шуба с царского плеча, или, как она была названа в каталоге выставки «Мира искусства» 1902 года, где впервые появилась вместе с картиной Едут, Пожалован шубой с царского плеча. Так же идущая фигура заполняет картину, но голова повернута. Голова эта замечательна. Именно так наивно-грубовато, самодовольно должен был ухмыляться в подобном случае русский человек, живший в то время с благообразно-мужиковатым лицом, оправляя и приглаживая бороду. Очень хороша живопись этой картины, особенно самой шубы с красным узором по желтому. Любопытна следующая деталь: шуба написана широко, на вид реалистически, но выписанный сложный узор местами, особенно внизу, ближе к подолу, не гнется по складкам, не затенен в глубине их, а будто положен сверху написанного, чего совсем незаметно при общем впечатлении. Опять перед нами прошедший через реалистическое мастерство художника иконописный прием детальной и самостоятельной выработки орнамента, столь отчетливого в украшениях одежды на иконах.

Свадебный поезд в Москве (XVII столетие) 1901

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В этой картине и двух эскизах к предполагавшейся картине Ожидают выхода царя чрезвычайно своеобразно, характерно и живо изображены сцены старинного придворного быта. В эскизах к этому полотну легкими намеками переданы торжественность, праздничность, благообразие момента. Истые русские люди с окладистыми бородами, в широких богатых одеждах, красное сукно на полу, низкие расписные своды, маленькая дверь - вся атмосфера кремлевских палат, как она рисуется у Забелина и других известных исследователей.

В 1901 году написана самая очаровательная и живая, самая рябушкинская из его историко-бытовых картин Свадебный поезд в Москве (XVII столетие). На полотне возникает перед нами допетровская Москва, далекая и вместе с тем осязательно трепетная, красочно полнокровная. Вечер ранней весны. В серо-зеленоватую дымку погружается деревянная улица древней Москвы. Вечерние сумерки окутывают бревенчатые стены домов, покрытую снегом улицу с весенней лужей. Только вдали на куполах и барабанах церквей догорают красно-оранжевые лучи солнца. И среди этой тишины, среди мягкой дымки вечера вдруг возникает яркое сияние праздничного поезда. Красная карета, красно-оранжевые и желто-золотистые кафтаны, пестрые одежды женщин - все сливается в единый цветовой аккорд. Стремительно, как быстро исчезающее видение, проносится поезд. Легко скользят фигуры людей, кареты, лошади...