Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

Гагарин, как мне рассказывали, предложил всей группой пойти к заместителю директора В. Г. Филиппову: может быть, он сможет уговорить членов Государственной квалификационной комиссии допустить Балашова к защите в таком „мокром и грязном виде“. Так и сделали.

Члены комиссии разрешили Балашову защищаться первому, Гагарину – второму.

Защита их прошла блестяще. Порадовали и их товарищи по группе: В. С. Порохня, Ф. И. Петрунин, Е. В. Стешин, А. Г. Шикин и А. И. Медведев. Они тоже защитили дипломные проекты на „отлично“ и получили дипломы с отличием.

Ныне диплом с отличием Саратовского индустриального техникума на имя Гагарина Юрия Алексеевича экспонируется в музее Звёздного городка. Любой индустрик, оказавшись там, обязательно остановится у гагаринского диплома и будет гордиться им как собственным, потому что он, индустрик, и Гагарин вышли из одних и тех же стен индустриального техникума».

В выписке из сводной ведомости успеваемости учащегося четвертого курса литейного отделения группы Л-41 Гагарина Ю. А.: «отлично» по 32 предметам и лишь одна оценка «четыре» – по психологии. Ниже вывод: «Присвоить квалификацию техника-технолога литейного производства, мастера производственного обучения и выдать диплом с отличием».

Кстати, коллектив техникума уговаривал преподавательницу педагогики и психологии Зинаиду Николаевну Шапошникову поставить Гагарину оценку «пять», но она оставалась непреклонной, полагая, что Юрий знает ее предметы на хорошо, но никак не на отлично. Забавно, что последняя книга Гагарина в качестве космонавта посвящена как раз психологии.

На следующий день после защиты «индустрики» вместе с несколькими преподавателями отправились на волжский Казачий остров, где отметили успешное окончание техникума. Их ждала работа в разных городах Советского Союза (например, Виктор Порохня уезжал в Сталино, а Евгений Стешин – в Свердловск), и только Гагарин торопился на аэродром.

Расставшись со старыми друзьями, он сразу обрел новых. Среди курсантов выделялся Юрий Гундарев, который имел опыт самостоятельных полетов на «Як-18» в учебном центре Аткарска, поэтому был назначен старшиной летной группы. Сохранились его собственноручно записанные воспоминания (1983):

«После окончания школы я прибыл непосредственно на аэродром, где заочно был назначен старшиной летного отряда. После беседы с командиром отряда [первоначального обучения] Великановым Анатолием Васильевичем был представлен курсантам летного отряда. Все уже устроились на новом месте и на следующий день приступили к наземной подготовке. Юрий Алексеевич прибыл на несколько дней позже меня. Я его спросил: „Почему опоздал?“ – „Диплом защищал, еле-еле вырвался“. Всё это было сказано с такой радостью и открытой улыбкой. Ребята все были разные, и мы друг друга почти не знали, но Юра мне как-то сразу понравился, что-то в нем было необычное – эта открытая улыбка, честные глаза, – и я про себя подумал, что этот никогда не подведет и не оставит товарища в беде.

Командование аэроклуба требовало дисциплину в отряде и чтобы больше готовились к предстоящим полетам, но некоторые после отбоя убегали в самоволку в деревню Дубки на танцы, за что наказывались; естественно, попадало в первую очередь мне как старшине отряда. Тогда я решил поговорить с Гагариным, как быть дальше, как удержать ребят от проступков. Юрий предложил: „Давай проведем комсомольское собрание и нерадивых при всех пропесочим, пока без командования, а если не получится, тогда пригласим командира отряда Великанова и командира звена Сафронова Сергея Ивановича“. Я ему говорю: „Идея твоя – тебе и быть комсоргом“. Комсомольской организации как таковой у нас не могло быть, т. к. все мы стояли на учете кто в школе, кто на заводе, номы с Юрой предварительно поговорили с Соколовым Петром Владимировичем, и он одобрил эту идею. Это помогло улучшить дисциплину, и мы ни одного не потеряли, несмотря на то что некоторым грозило отчисление. И это всё благодаря Гагарину, он прекрасным оказался мне помощником и товарищем.

Наземная подготовка шла полным ходом, только и были разговоры, что о предстоящих [самостоятельных] полетах. После ужина было личное время, надо было в это время занять ребят. Юрий и здесь проявил инициативу, организовал баскетбольную и волейбольную команды: он очень толково объяснял правила игры, сам играл превосходно и умел втянуть в любую игру даже самого пассивного из ребят. После отбоя мы с ним частенько оставались вдвоем, вели разговор о предстоящих полетах; он просил рассказать, какое ощущение в первом [самостоятельном] полете. Я ему сказал, что первый полет будет ознакомительный в [пилотажную] зону, покажут виражи, переворот, петли и т. д. Уходили мы с ним и в планы о будущем, мечтали о военном летном училище, удастся поступить или нет, а в дальнейшем мечтали стать летчиками-испытателями».

Как видите, даже поменяв круг общения и сферу деятельности, Гагарин оставался всё таким же с теми же привычками: учеба, комсомольская работа, баскетбол, волейбол, разговоры, планы.

В конце июня пришла очередь самостоятельных полетов. «Гагаринской» группе был доверен новенький «Як-18» с бортовым номером «6» – «шестерка желтая», как ее называл в мемуарах сам Юрий Алексеевич. Есть, правда, сведения, что курсанты часто пользовались «белкой» – самолетом, выкрашенным в белый цвет и переданным аэроклубу Управлением авиации ЦК ДОСААФ после очередного парада в Тушино.

Удивительное дело, но в источниках о Гагарине нет единства по поводу даты его первого самостоятельного полета! Казалось бы, этот момент должны были выяснить сразу после того, как он стал космонавтом, и, разрекламировав, увековечить для потомков. Но не тут-то было. Сам Гагарин точную дату, видимо, не запомнил, поэтому в книге «Дорога в космос» отделался общей фразой:

«Наступал июль. Дни стояли знойные, вечера душные. В один из таких дней Дмитрий Павлович не сел, как обычно, со мной в машину – это была „шестерка желтая“, – а, стоя на земле, сказал:

– Пойдешь один. По кругу…»

Временная привязка указана: самое начало июля. Больше того, информация о самостоятельном полете Гагарина попала в местную прессу:

«А на следующий день товарищи говорят:

– Знаешь, о тебе написали в газете…

Газеты на аэродроме не оказалось, достал я ее только через неделю в городе. Там было всего несколько строк о моем полете, были названы мое имя и фамилия, помещена фотография: я в кабине самолета, подняв руку, прошу разрешение на взлет. Когда был сделан этот снимок, кем написана заметка, я не знал. ‹…›

„Заря молодежи“ – так называлась газета саратовских комсомольцев, в которой столь неожиданно отметили меня».