Михаил Захарчук - Олег Табаков и его семнадцать мгновений

Что правда, то правда. Тихонов был чрезвычайно сложным, неординарным человеком в жизни, в творчестве. И совпасть с амплитудой его душевных колебаний было дано не каждому. В том я убедился, как говорится, воочию. Ведь, в конце концов, благодаря усилиям Юлия Гусмана и тогдашнего его заместителя Виталия Пименова моя встреча с артистом все-таки состоялась в кабинете первого. Для начала я сколь мог деликатно поинтересовался: почему актер так категорично не желает общаться с прессой? И услышал в ответ, что все уже им говорено и переговорено. Ничего нового он сказать людям не в состоянии. А толочь воду в ступе полагает для себя унизительным. «Завтра на вашем месте будет сидеть другой журналист и задавать все те же однотипные вопросы. А я не хочу делать вид, что мне они интересны». – «Но вот мне, к примеру, не сомневаюсь, и моим военным читателями очень хотелось бы узнать, что называется, из первых уст, почему народу так понравился ваш Штирлиц, в чем причина его устойчивого обаяния?» – «И я вынужден буду в который раз признаться: не знаю. Потому что на самом деле, когда мы снимали «17 мгновений весны», для меня то была всего лишь очередная роль, не более. Она стала мне дорога уже много позже, после того, как зрители в нашей стране и за рубежом невероятно тепло приняли фильм. Наверное, в Штирлице и есть какой-то секрет. Увы, мне он неведом». – «Сейчас я скажу вам банальность, но это же вы своей игрой привнесли в кинообраз некий ореол. Ну не мог же, согласитесь, секрет возникнуть на пустом месте. Может, вы больше, чем в иных случаях, трудились над психологическим рисунком роли или что-то другое предпринимали?» – «Ничуть. Работал как всегда. Меня можно обвинить в чем угодно, но только не отсутствии добросовестности. Другой вопрос, что в процессе съемок иной раз возникало какое-то почти ощутимое напряжение от самоотверженной игры партнеров, от художественного антуража мизансцен. Но это я отношу на счет дарований своих коллег по профессии. С таким великим числом великих актеров мне никогда раньше не доводилось сниматься. Сказалась и невероятная творческая щепетильность Тани Лиозновой. Не смотря на то, что фильм – черно-белый, костюмы все шились с соблюдением мельчайших цветовых оттенков. Скажем, золотые и серебряные галуны для погон немецких генералов вышивались именно золотом и серебром. Еще одно немаловажное обстоятельство. В «17 мгновениях», может быть, впервые в нашем кинематографе враг не изображен ни монстром, ни даже саркастически. А Броневой в роли Мюллера и Шелленберг в исполнении Табакова вообще персонажи симпатичные. Мне говорили, не знаю, правда это или домыслы, что родные германского разведчика даже благодарили Олега Павловича за честную игру. Раньше такого точно никогда не наблюдалось. Наша идеология, похоже, не понимала простой, казалось бы, истины: унижая, уничижая противника, она тем самым низводила Великую Победу советского народа до уровня ничего не значащей стычки. А ведь победить гитлеровскую военную машину, самую мощную, кстати, за всю историю человечества не смогла бы никакая другая армия мира, кроме советской. Равно как и никто в мире не мог переиграть немецкую разведку, кроме нашей». – «Вы бы сыграли еще в подобного рода фильме?» – «Нет. Я, наверное, вообще откажусь от любых сьемок. Не хочется предавать себя и партнеров, не хочется делать что-то недостойное персонажей, которые уже сыграны. Не хочется падать – всеми предыдущими ролями планка поднята слишком высоко. Но куда важнее другое. Пришло новое поколение. У них, молодых, вкус изменился. У меня же пустота одна на душе от этих реклам – они не мне адресованы». – «Ходят упорные слухи, что «17 мгновений» будет колоризован – расцвечен…» – «Категорически не приемлю этого глупого ребячества. По мне так все фильмы о минувшей войне должны быть черно-белыми, так она трагична. Пусть Голливуд упивается своей клюквой. Нам, заплатившим за Победу столь огромную цену, этого делать не пристало». – «С молодости я занимаюсь изучением устного народного творчества – анекдотов. Смею поэтому утверждать, что Штирлицу по количеству народных баек принадлежит почетная «бронза». Вперед себя он пропустил только чукчей и евреев. Как вы относитесь к анекдотам о своем персонаже и о себе в том числе?» – «Признаться, подобное ранжирование для меня несколько необычно. А отношусь терпимо. Хотя, если честно, удовольствия мало испытываю, слушая одни и те же анекдоты по многу раз. Поневоле взял на вооружение методику Юрия Никулина. Когда спрашивают: вы слышали о себе вот такой анекдот, отвечаю: «От вас – впервые слышу». – «Говорят, что болгарская ясновидящая Ванга пеняла ваи: «Ты почему не купил будильника, как просил тебя Юрий Гагарин?» – «Правда здесь лишь в том, что с группой болгарских коллег по кинематографу я действительно ездил в Петрич. Места там удивительно красивые на стыке трех границ: Болгарии, Греции и Македонии. А дальше – сплошное вранье. Ни о чем я ясновидящую не спрашивал и мне она ничего не говорила. К тому же с Гагариным я был знаком шапочно. Мы даже обращались друг к другу на «вы».

И на том наша беседа закончилась. В кабинет Гусмана вошла дочь Тихонова Анна. Они с отцом пошептались и артист, извинившись, заметил: как-нибудь в другой раз договорим. Другого раза, увы, не случилось. И поэтому, наверное, я лишь вскользь в одной из своих книжек упомянул о встрече с артистом Тихоновым. Почему-то мне всегда казалось, что если бы нас тогда не прервали, то я бы еще на многие откровения сумел-таки «раскрутить» Вячеслава Васильевича. А вот сейчас, взявшись писать о нем для «Вечерки» и, сколько возможно пристально изучив творческую биографию выдающегося актера двадцатого века, понимаю: ничего бы я не добился ни тогда, ни позже. Попробую объяснить почему.

Тихонов служил своим искусством Отечеству и народу не за страх, не из корыстных побуждений, а, как и подобает глубоко порядочному человеку – на совесть. В отличие от некоторых коллег, он никогда не держал фиги в кармане по отношению к общественному строю и власть его предержащих. И поэтому так называемую перестройку встретил не просто настороженно – почти враждебно, не приняв ее всеми фибрами своей души. Идеалы, в которые он верил по-настоящему, а не показушно, оказались растоптанными. Вдобавок то безвременье напрочь уничтожило театр и кинематограф. Знаковых, полнокровных и масштабных ролей не наблюдалось вовсе. Да и откуда им было взяться, если все вокруг хапали и продавали все, включая Родину. По воспоминаниям дочери Анны, продюсеры и режиссеры наперебой предлагали артисту воплощать на экране проворовавшихся шулеров, разнузданных депутатов, спившихся генералов. Тихонов брезгливо от них отказывался, хотя по тем шальным временам мог бы запросто озолотиться. Однако жил он анахоретом-отшельником и чрезвычайно скромно в материальном и бытовом планах.