Илья Гордиенко - Из боевого прошлого (1917 - 1957)

— Вот мы ему тут шею и намылим,— сказал Алексей Максимович.

Прошло недели две, и мы снова у Алексея Максимовича в том же составе. Были в центре города и заехали к нему после обеда, но на этот раз мы застали здесь Суханова и сормовского меньшевика по кличке Лопата, и разговор принял сразу острую, дискуссионную форму. Алексей Максимович опять ссылался на мелкобуржуазное крестьянское море, тужил, что нас, старых большевиков-подпольщиков, мало, что партийная молодежь неопытна. Суханов и Лопата (Десницкий, профессор Ленинградского университета) старались все эти рассуждения Алексея Максимовича подкрепить фактами. Они утверждали, что говорить о пролетарской революции в такой отсталой стране, как Россия, может только сумасшедший. Мы решительно протестовали. Говорили, что они под ширмой всенародной бесклассовой демократии защищают диктатуру буржуазии.

— Да поймите же вы, что в нашей, крестьянской стране иначе и быть не может,— кипятились Суханов и Лопата.— В этом вся наша трагедия. Крестьянство нас задавит.— И опять цифры, цифры и цифры...

Во время этого спора Алексей Максимович подошел к выходящему на улицу окну, а потом быстро подошел ко мне, схватил за руку и потащил к окну.

— Смотри,— со злом и обидой в голосе проговорил он. То, что я увидел, действительно было возмутительно. У клумбы цветов, на низко подстриженной зеленой траве, расселась группа солдат. Они ели селедку, а все отходы бросали в цветочную клумбу.

— Вот и в народном доме так: полы натерты воском, по углам и у колонн поставили плевательницы, а посмотрите, что они там делают,— со скорбью сказала Мария Федоровна, которая заведовала народным домом.

— Вот с этим народом большевики и собираются творить социалистическую революцию,— ехидно произнес Лопата.— Учить, воспитать народ надо, а потом уже делать революцию.

— А кто ж учить и воспитывать их будет, буржуазия, что ли? — спросил кто-то из нас.

— Ну, а как вы хотите? — уже улыбаясь, спросил Алексей Максимович.

— А мы хотим иначе,— ответил я.— Вперед буржуазию свергнуть, а потом людей воспитывать. Настроим свои школы, клубы, народные дома.

Возражая, Суханов опять взялся за свои цифры. Я перебил его.

— Ваши цифры — мертвечина, они оторваны от жизни, от людей. Возьмите цифры Владимира Ильича, ну хотя бы в его труде «Развитие капитализма в России», их там уйма. И все они какие-то живые, настоящие, зовущие на борьбу. А у вас все строится на безжизненных цифровых выкладках о количестве паровозов, вагонов, пароходов, станков и других машин. Отсталая страна, говорите вы, а кто же сделает так, чтобы паровозов, вагонов, пароходов, станков и других машин было много? Буржуазия, что ли? Не буржуазия, а мы все это будем делать, и страна наша не будет отсталой.

— А знаете, мне этот спор нравится,— сказал Алексей Максимович,— право, нравится. На цифры должны действовать люди, а на людей будут действовать цифры. Это хорошо.

— Но это невыполнимо,— заявил Лопата.

— Для вас невыполнимо, а для нас выполнимо,— ответил я.

— А ведь выполнят, черти! А? — сказал Алексей Максимович.

— Обязательно выполним,— горячо отозвался кто-то из нас,— и вам же хуже будет.

— Ого! Угрожаете. Каким же образом нам хуже будет? — смеясь, спросил Алексей Максимович.

— А таким. С вами или без вас мы под руководством Ильича свое дело сделаем, а вас потом спросят, где и что вы делали, когда нам трудно было?

— А, пожалуй, спросят, и обязательно спросят,— задумчиво произнес А. М. Горький.

— Довольно вам спорить,— сказала Мария Федоровна,— давайте чай пить. Завтра я у вас в районе буду.

— Вы-то, Мария Федоровна, часто у нас бываете, а вот Алексей Максимович все только обещает,— сказал я.

— Приеду, обязательно приеду, а то боюсь, что вы меня в меньшевики, в эсеры, а то и в буржуи запишете.

— А это от вас зависеть будет. Вот Владимир Ильич нас заверил, что вы с нами.

— А куда мне от вас деваться, вместе родились, вместе выросли, вместе и умирать будем, а что я немного ругаюсь, так это ничего.

Поздно вечером ушли мы от Горького и дорогой горячо обсуждали наш спор с Сухановым и Лопатой. Мы были твердо убеждены, что Алексей Максимович с нами, что все его сомнения в нашей правоте — явление временное.

После этого я еще несколько раз встречался с Алексеем Максимовичем, но встречи эти были уже после победы Октябрьской революции.

Районная дума, к выборам в которую мы готовились, не имела в нашем районе практического значения. Всю работу вел райсовет, но ликвидировать ее было нельзя, и допустить, чтобы в нее были избраны враждебные нам люди, было бы непростительной политической беспечностью.

Отказ от широкой предвыборной кампании, недооценка нашей агитационной работы, настроение «шапками закидаем» было очень опасно.

Большую работу против такого безответственного отношения к избирательной кампании вместе с другими большевиками-активистами провела Надежда Константиновна. Она же информировала обо всем этом Владимира Ильича.

В день выборов в районную думу В. И. Ленин обратился к рабочим Выборгского района со специальным открытым письмом, в котором писал:

«Товарищи! Сегодня начинаются выборы в районную думу в вашем районе. Многие товарищи говорят: «В Выборгском районе мы сильны, здесь мы победим»... В избирательной борьбе нет ничего хуже беспечности и самообольщения... В Выборгском районе многие заводы стоят в своем большинстве на стороне нашей партии... На заводе «Новый Лесснер» мы имеем, например, несколько тысяч сторонников: все они должны стать агитаторами и организаторами на выборах... Мы должны победить в Выборгском районе. (Ленин)» [3] «Правда», 16 июня 1917 г. .

В результате большой работы, которую провели в дни подготовки и проведения выборов большевики района, рабочие послали в районную думу 85% большевиков к общему числу избранных.

Теперь в руках выборгских большевиков был не только районный Совет рабочих и солдатских депутатов, но и районная дума и районная продовольственная управа. Председателем районной думы стал старый большевик Л. М. Михайлов. Его заместителем и председателем продовольственной управы стал большевик Н. О. Кучменко. Аппарат продовольственной управы остался меньшевистско-эсеровским, и Кучменко взялся за изменение его. Он начал подбирать работников из среды партийцев и беспартийных рабочих, идущих за большевиками. И вскоре состав продовольственной управы был коренным образом изменен.

Продовольственная управа стала бесперебойно снабжать рабочих района хлебом. Хлеб выпекался из централизованных фондов муки в частных пекарнях. Его распределяли среди трудового населения района через частную торговую сеть под контролем инспекторов-общественников из среды рабочих и особенно работниц и домохозяек.