Александр Кушнир - Кормильцев. Космос как воспоминание

Уход Кузьмина был делом времени. Он произошел во время осеннего тура 1991 года. Этому событию предшествовал «инцидент в Одессе», когда подвыпивший Кузьмин попытался провести мимо бойцов ОМОНа в гримерку разукрашенных жизнью барышень из ближайшего приморского кабака.

«Ты кто такой? Чего прешься в гримерку?» — спросили омоновцы, на что Кузьмин лихо ответил: «Да вы что, охуели? Я — Кузьмин!!!» Ему почему-то тут же больно ударили по почкам, добродушно приговаривая при этом: «Мы шо, в Одессе Кузьмина не знаем?!»

Буквально через несколько дней сильно подвыпивший Кузьмин бодро заявил Бутусову, что покидает «Наутилус», так как ему предложили быть директором то ли «Русских медведей», то ли «Красных ястребов».

«Мы, очень удивленные, спросили у него, — вспоминает Бутусов: “А кто это? Бандиты, что ли?” На что Кузьмин гордо ответил, что его теперь ждут большие дела, а “Русские медведи” — это перспективная команда, играющая в американский футбол».

После этого Кузьмин со смаком признался, как обманывал музыкантов и сколько денег воровал, пользуясь двойными договорами.

Безнаказанно покинув «Наутилус», Кузьмин оставил в группе своего приятеля Игоря Воеводина. По сравнению с предыдущими директорами Воеводин оказался порядочным человеком. «Он был и администратором, и завхозом, и всем, кем только можно», — вспоминает Бутусов.

«Воеводин был для нас всем на свете: отцом, братом, другом, — признается бас-гитарист Гога Копылов. — Он постоянно мотался с нами по городам, таскал на себе барабаны и охранял инструменты. Когда мы поздно вечером приезжали в другой город голодные, Игорь чуть ли не из-под земли находил для нас еду».

Вскоре Воеводин освоился в премудростях директорской деятельности и в ближайшие несколько лет проблем с «юридическим фасадом» у «Наутилуса» не возникало.

В начале лета 1992 года группа отыграла в Ленинграде концерт, приуроченный к выходу диска «Родившийся в эту ночь», а затем, отказавшись от нескольких выступлений, сосредоточилась на создании новой программы.

Дело двигалось скоро и ладно. На одну из репетиций Бутусов принес наброски композиции «На берегу безымянной реки». Спев ее под гитару, Слава сказал: «В идеале она должна быть тропической. Теплой. Хорошей теплой песней». Музыканты, не сговариваясь, тут же вспомнили о ламбаде. Вернувшийся в очередной раз в «Наутилус» Егор Белкин с ходу сочинил симпатичное гитарное соло, и буквально через пару часов композиция была готова.

Особенно удачной получилась песня «Прогулки по воде». Будущий суперхит «всех времен и народов» был создан в кризисной ситуации, когда у «Наутилуса» отменились очередные концерты и музыканты сидели в холодной саратовской гостинице, злые, как черти, на весь мир.

«Пришел Бутусов и сказал: “Я вот песню сочинил на стихи Кормильцева, про апостола Андрея, давайте поиграем”, — вспоминает Олег Сакмаров. — Мы сели, и я на флейте придумал фокус, взяв в самом начале аранжировки ту же тональность и размер, что и у “Страстей по Матвею” Иоганна Себастьяна Баха. В итоге получилась красивая библейская песня, по-моему, лучшая композиция русского рок-н-ролла 90-х годов... Вот в таких антисанитарных условиях она и была сделана».

В ноябре музыканты сыграли два концерта с «ДДТ» и отправились в Москву записывать альбом «Чужая земля». В него вошло несколько песен на стихи Кормильцева: «Монгольская степь», «Эти реки», «Бесы», «Чужая земля», «Морской змей», «Летучая мышь» и «Прогулки по воде».

Готико-романтическая музыка с «достаточно жесткими, ритмичными, в меру сентиментальными композициями» нашла отклик у самых разных слоев поклонников.

Усложнение поэтических образов лило воду на мельницу таинственности. Как уже не раз бывало в истории русского рока, атмосфера пластинки залоснила некоторую аморфность и монотонность музыки. И произошло это, несмотря на то что «Чужая земля» оказалась бескомпромиссной работой — с налетом мистики в текстах и с десятком наслаивающихся друг на друга гитарных партий. Похоже, «Наутилус» выпустил именно такой альбом, какой ему давно хотелось записать.

Зимой 1992 года был подготовлен макет обложки, сделанный дизайнером «Урфин Джюса» Сашей Коротичем. Оформление винилового диска тяготело к интригующей анонимности. Вполне возможно, что этот альбом оказался одной из самых таинственных пластинок «Наутилуса». Ни в одном из изданий «Чужой земли» не были указаны фамилии музыкантов и саундпродюсеров, в результате чего любой меломан вспоминал скажем, группу The Residents. Мало того, хитрющие картинки, иллюстрировавшие песни, служили темой для небеспочвенных домыслов о том, что в них скрываются разные варианты изображения вагины.

Стоит отметить, что параллельно «Чужой земле» вышли еще две архивные пластинки — «Разлука» и концертный альбом «Отбой». Примечательно, что ни на одном из этих трех дисков не была упомянута фамилия Кормильцева. Ее не было ни на пластинках, ни на обложках — в общем, нигде. Музыканты «Наутилуса» клянутся, что это было простое недоразумение. Можете вместе со мной им смело поверить.

Презентация «Чужой земли», прошедшая в Москве, Питере и Свердловске, носила чуть ли не истерически восторженный характер. Реакция поклонников на новый альбом превзошла тогда все ожидания. Возможно, свою роль сыграли видеоклипы и раскрученные по радио песни «На берегу», «Монгольская степь», «Чужая земля», не говоря уже о «Прогулках по воде». В итоговом хит-парада «Московского комсомольца» альбом попал в «Топ-10», Бутусов вошел в число лучших рок-вокалистов, а группа очутилась в категории «Возвращение 1992 года».

Это были неплохие новости, но отнюдь не они определяли настроение внутри коллектива. Самым весомым приобретением этого периода оказалось возобновление сотрудничества между Бутусовым и Кормильцевым.

Сейчас становится понятным, что начало девяностых оказалось для Ильи крайне мутным и трудным временем. Взлеты сменялись падениями, а громкая слава — многомесячной тишиной и унынием. После поездки в Италию у Кормильцева вышла небольшая книга стихов «Скованные одной цепью», которую обрамляли рисунки Бутусова с сопроводительным текстом Андрея Макаревича на задней обложке.

«Помню, как резанули меня песни “Наутилуса” — писал идеолог “Машины времени”. — Конечно, и музыка, и удивительный, ни на что не похожий голос, но слова... Жесткие, точные, без лишних связующих. Они били в цель, как одиночные выстрелы. Потом я узнал, что пишет стихи для группы некто Илья Кормильцев. А потом мы приехали в Свердловск, и Слава Бутусов нас познакомил. Я ожидал увидеть еще одного из "Наутилуса", такого бледного героя рок-н-ролла. А увидел коротко стриженного человека в очках, с совершенно несценической внешностью. Он скорее напоминал физика из фильмов шестидесятых годов. Потом я понял, что мастер совсем не обязательно должен быть похожим на свое изделие. А перед нами, безусловно, изделия мастера».