Тами Олдхэм-Эшкрафт - Во власти стихии. Реальная история любви, суровых испытаний и выживания в открытом океане

Голос был как теплое одеяло, наброшенное мне на плечи. Мне хотелось поверить Голосу, мне необходимо было поверить Голосу.

– Я так боюсь.

– Я знаю, что боишься. И у тебя есть для этого все основания .

– Ты бы не боялся.

– Боялся бы, наверное. Но я точно знаю одно: я был бы счастлив, зная, что мне больше не придется быть одному.

– Я счастлива. Нет, честное слово.

– А по виду не похоже – вытри слезы. Что за девчонка!

– Подозреваю, что теперь ты тоже меня бросишь.

– Нет, я тебя никогда не брошу. Я всегда буду здесь, когда понадоблюсь тебе.

– А где ты живешь?

– Я живу в твоей душе.

– Как вторая половинка? Или ангел-хранитель?

– Да, что-то в этом роде.

Мы с Голосом немного помолчали. Я ощущала полное спокойствие. Наконец я вздохнула и объявила:

– Ладно, пока нет ни ветерка, наверное, лучше пойти вниз и вернуть яхте приличный вид.

С этими словами я слезла со своего насеста и отправилась в каюту.

Внизу вид «Хазаны» ни по каким статьям не тянул на приличный, но это было все, что я могла сделать. Я сидела у стола с картами, только что записав в судовой журнал, как я мечтаю, чтобы Ричард был здесь, со мной, и испытал то же облегчение при виде острова, когда до меня донесся звук мотора.

– Что за… – Я ринулась наверх.

Приставив руку к глазам, осмотрелась. Звук шел с неба – самолет. Военный самолет. Низко летящий военный самолет! Я со всей быстротой, на какую была способна, выпустила четыре ракеты. Схватила весло с красной футболкой и принялась махать. Самолет даже не качнул крылом. Я была ошеломлена. Да какого черта, как они могли меня не заметить? И где остров? Вдруг, совершенно неожиданно, остров куда-то исчез.

– Где проклятый остров?

Я взглянула на свои ладони, перевернула их тыльной стороной вверх. Руки как руки. Я прижала ладони к щекам, ощутила под ними свое лицо. Лизнула пальцы на правой руке, потерла их большим пальцем. Мокро и немного липко. Хлопнула себя по щеке. Сначала правой рукой, потом левой. Некоторое время я продолжала отвешивать себе пощечины, а затем заорала во всю мощь своих легких:

– А-А-А… Я УМЕРЛА. Я МЕРТВА. ЭТО ВСЕ НАВАЖДЕНИЕ. Я ДАВНО УМЕРЛА.

Колени подкосились, и я тяжело рухнула на рундук.

– Это ад. Я в аду. Черт, или это чистилище? Это происки дьявола? Когда не понимаешь, что такое реальность. Меня не существует. Никто меня не видит. Никто меня не спасает. И так будет вечно. Чем я заслужила такое? Я всего-то и сделала так, как велел Ричард, – ушла вниз. Это не моя вина.

Встав на ноги, я погрозила небесам кулаком:

– БОГ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ЭТО НЕ МОЯ ВИНА. МНЕ ОСТОЧЕРТЕЛО БЫТЬ ВИНОВАТОЙ. ЭТО ТЫ ПОСЛАЛ УРАГАН. ТЫ УБИЛ РИЧАРДА. ТЫ СДЕЛАЛ ТАК, ЧТО Я УЦЕЛЕЛА. КАК ТЫ МОГ? ГДЕ ТВОЕ МИЛОСЕРДИЕ, БОГ, ЕСЛИ ТЫ УБИЛ РИЧАРДА И БРОСИЛ МЕНЯ В ЭТОМ АДУ? ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ТЕБЕ СКАЖУ? Я ЗДЕСЬ НЕ ОСТАНУСЬ. Я СЕЙЧАС ВЫШИБУ СЕБЕ МОЗГИ. И ТОГДА МНЕ БУДЕТ НА ВСЕ НАПЛЕВАТЬ. К ЧЕРТУ ВЕСЬ ЭТОТ КОШМАР И К ЧЕРТУ ТЕБЯ!

В истерике я рванула вниз, распахнула шкаф и вытащила винтовку. Сдернув полотенце, я швырнула винтовку на подушку. Выпала и коробка с патронами. Я зарядила оружие и, привалившись спиной к шкиперскому столу, попыталась сунуть дуло в рот. Холодный металл заскрежетал по зубам.

– Ой! Да какого черта.

Я рухнула на диван, решив, что, может быть, сидя меня будет меньше трясти и металл не будет так дробно колотить по зубам.

– Тами, ты же понимаешь, что не можешь лишить себя жизни сейчас.

– О ЧЕМ ЭТО ТЫ? – Я громыхнула прикладом об пол, упирая его в днищевый шпангоут. – Я ЖЕ МЕРТВА. Я УЖЕ МЕРТВА! ТОЛЬКО МОЙ МОЗГ ЕЩЕ НЕ УМЕР. И ВООБРАЖЕНИЕ ВСЕ ЖИВЕТ И ЖИВЕТ. И НЕТ НИКАКОГО ОБЛЕГЧЕНИЯ! Я БОЛЬШЕ НЕ В СИЛАХ ЭТО ВЫНОСИТЬ.

– Тами, ты близко. Ты так близко. Верь в себя. Вспомни молитву, которая тебе так нравится: «Море твое велико, о Господи, а лодка моя так мала». Тами, твоя лодка мала, и ее ДЕЙСТВИТЕЛЬНО трудно заметить. И ты это знаешь. Положи оружие. Верь в себя. Не бросай корабль, девочка. Выйди и посмотри. Я бросаю тебе вызов. Выйди. Остров настоящий, это не иллюзия. Это и есть Гавайи. Ты почти у цели. Я обещаю, обещаю тебе. Выйди и посмотри. Умоляю, посмотри .

Я с досадой выпустила из рук винтовку и выскочила наверх. Остров был на месте, ярко освещенный и четко обрисованный.

– О боже, что же я чуть не натворила? – Чтобы унять дрожь, мне пришлось схватиться за гик.

Я едва не сдалась. Я едва не убила себя. Просто я так устала и так измучена одиночеством, что схожу с ума.

Выпустив гик, я зашла в кокпит. Склонившись над пятигаллонным ведром с водой, пригоршнями я плескала себе на лицо прохладную влагу.

– О-о. – Ощущение было отличное. Не холодно, но мокро и реалистично. Я снова справилась. Потом я потянулась руками вверх и, опуская их, прорычала по-львиному: – Аааааарррр!

Я не сводила глаз с острова, а разум продолжал твердить, не умолкая: «Верь в себя, Тами. Ты слышала Голос. Ты проделала такой долгий путь. Для спасения тебе не нужен никто и ничто. Ты должна верить, доверься Голосу и помни, что тебя оставили в живых не без причины».

Я посидела немного, чувствуя, как успокаиваются нервы, прежде чем наконец согласилась:

– Мне было суждено спастись.

В ту ночь меня разбудили сильный дождь и усилившийся ветер. Стрелка компаса металась во все стороны. Все, что мне удалось сделать, – зафиксировать штурвал и натянуть водонепроницаемый тент над собой и постелью в кокпите, после чего я снова провалилась в сон. У меня не осталось сил.

Когда днем я смогла сделать первые измерения и нанести результаты на карту, оказалось, что «Хазану» отнесло к северу – мы отклонились от курса на двадцать пять миль. При скорости в два узла двадцать пять миль – это целых двенадцать часов! Я потеряла двенадцать часов.

Остров пропал из виду. Поразмыслив, я решила не спать и постоянно дежурить у штурвала. Вечером я спустилась в камбуз в поисках чего-нибудь бодрящего. Лучшее, что я смогла придумать, – холодный напиток из смеси какао с кофе. Я наполнила этим коктейлем термос и прихватила с собой в кокпит.

Вот так, через сорок дней одиночного плавания, в сорок первый я оказалась на расстоянии нескольких миль от входа в гавань Хило. В половине третьего ночи я увидела приветливо подмигивавшие огни прибрежных построек, но не осмелилась подойти ближе из-за огромного рифа, выдававшегося далеко в океан. При химическом свете палочки я изучала найденную мной в шкиперском уголке старую карту гавани Хило. Там стояла отметка «Не для судоходства». Ох, как же мне хотелось отмахнуться от этого предостережения и направить «Хазану» навстречу этим огням, настоящей еде, живым людям, возможности нормально принять душ и выспаться. Но только дурак – или же моряк, хорошо знающий местный рельеф, – рискнул бы войти в опасный пролив ночью. Мне пришлось не раз напомнить себе, что я не для того прошла через все это, чтобы в конце пути разбиться о рифы.