Майкл Массимино - Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной

Мы должны были все время топить печку внутри палатки, иначе было слишком холодно, чтобы что-то делать. Это значит, что кто-то должен стоять на вахте всю ночь, чтобы поддерживать огонь. Мы растапливали снег, чтобы получить воду для питья и разогреть еду в скороварке. В палатке не было пола. Мы стелили лист фольгированного материала под наши спальные мешки и спали на этом прямо на снегу. К тому же почти все время было темно. Солнце вставало поздно, а садилось рано. У нас было всего несколько часов, чтобы что-то сделать при температуре –18 °C, пока она снова не падала до –30 °C. Почти все это время мы шли. Частью нашей тренировки было каждое утро сворачивать лагерь, добираться до нового места, координаты которого были обозначены на карте, и снова разбивать лагерь. Все свое снаряжение мы грузили на санки, и нам самим приходилось исполнять роль ездовых собак и тащить санки через замерзшую тундру. У нас был GPS-навигатор, но он не всегда работал, потому что замерзали батарейки. Я мог пользоваться им буквально пару минут, а потом приходилось его отогревать, прижимая к собственному телу. Смысл всего этого был в том, чтобы мы испытывали стресс. В ходе обычной экспедиции могут пройти месяцы, прежде чем люди начнут испытывать стресс. На Колд-Лейк у нас было всего пара недель, поэтому процесс пришлось ускорить.

Экспедиция была жесткой. Возможно, ее не сравнить с катастрофой на Южном полюсе, но это были не шутки. Все шло не так. Однажды ночью на нас упала палатка, и нам пришлось привязывать ее к дереву. Как-то во второй половине дня мы с Ли Морином отошли от группы и заблудились. Мы так заблудились, что даже сами не поняли, до какой степени. В какой-то момент дело кончилось тем, что мы пошли по своим собственным следам, думая, что они выведут нас обратно к лагерю, но на самом деле мы просто ходили по кругу. Мы едва успели найти группу до темноты.

На полпути Фрэнк Калдейро повредил колено, и его пришлось отправить на вертолете. Я пролил воду в ботинок, и дело кончилось обморожением, из-за которого у меня появилось ощущение жжения в ступне. Боль донимала меня в течение всего нашего похода, и только через несколько месяцев после экспедиции исчезла полностью. В Колд-Лейк было так холодно, что невозможно было обнажить даже маленький кусочек кожи за пределами палатки, где горел огонь. Никогда. Однажды, когда я пытался завязать узел, я об этом забыл. Меня раздражало то, что приходится работать в огромных, негнущихся перчатках. Я стянул их, чтобы завязать узел. Моя кожа была ничем не защищена не более секунды, а ощущения были такие, будто кто-то засунул кусок льда внутрь моей ладони, такая была ужасная, жгучая боль. В ту минуту я думал: «Это возмутительно! И паршиво! Я замерз, устал и несчастен. Я хочу домой, смотреть телевизор и пользоваться нормальным туалетом. Зачем мы вообще здесь? Зачем я вообще это все делаю?» Это было мое собственное плохое поведение в экспедиции. Что означало, что тренировка проходит успешно. Она привела к появлению у меня таких чувств, так что теперь я знал, как их распознать и что с ними делать. Чем еще занимались наши канадские надсмотрщики, так это появлялись из ниоткуда и давали неожиданные задания. Однажды мы должны были переместить наш лагерь прямо посреди ночи: все разобрать, погрузить, перетащить и поставить палатку где-то в непроглядной темноте при 30-градусном морозе. Еще инструкторы разбрасывали продукты и другие припасы в разных случайных точках и посылали нас, чтобы мы нашли эти «подарки» и принесли их в лагерь. Однажды вечером во время ужина ко мне подошел сержант Норрис с картой в руках и сказал:

— Массимино, в 3:00 ты с любым своим товарищем по команде пойдешь через озеро на точку вот с этими координатами, найдешь ящик с продуктами и принесешь его в лагерь.

— Я должен перейти через это озеро в середине ночи? — переспросил я.

— Да.

— А вы уверены, что оно замерзло? Мне бы не хотелось провалиться под лед.

Он посмотрел на меня:

— А ты понимаешь, что сейчас мы стоим прямо на озере?

Он топнул ногой. Глухой удар, еще один и еще.

— Не беспокойся, все будет в порядке.

Я попросил Шамитоффа с его значком орла пойти со мной. Грег отрывался по полной. Однажды он даже соорудил себе душ, чтобы помыться в этом адском холоде. Мне это казалось полным сумасшествием, но я также знал, что хотел бы пойти с Грегом, чтобы не отморозить ногу или не стать добычей медведя.

В середине ночи мы поднялись и отправились в путь. Мы были на полпути через озеро, когда остановились и посмотрели вверх. Стояла совершенно ясная ночь, воздух был прозрачен, сверкали изумительные звезды. Вокруг ни единого звука, кроме нашего дыхания. Все замерло на многие километры вокруг.

В этот момент до меня дошло: сейчас я переживаю необычайный опыт. Я был на краю цивилизации. Да, я мерз, и да, это было трудно, но я делал что-то необычное наперекор себе. Я узнавал о себе что-то новое. У меня был шанс выйти за рамки своей повседневной жизни и посмотреть на мир совершенно иным образом. Мир, казавшийся таким маленьким, когда я был ребенком и жил во Франклин-Сквер, теперь стал огромным, распахнутым настежь и наполненным множеством невероятных и очень красивых вещей. Я повернулся к Грегу и сказал:

— Помнишь, несколько лет назад мы были парой ребят, которые в комнате в общаге мечтали стать астронавтами? А теперь мы здесь.

— Да, — сказал он.

Больше мы не говорили. Мы просто стояли там, два друга, разглядывающие Вселенную с вершины мира.

Весь наш поход приобрел для меня совершенно другое значение после этой остановки на полпути через озеро. Условия не изменились, изменился мой образ мыслей, а именно на это и была рассчитана наша тренировочная экспедиция. Я начал получать удовольствие от того, что делал. Я стал радоваться возможности узнать что-то новое, и дни полетели незаметно. Тренировка на выживание не была целью нашего похода. У нас были продукты и вода, нам их привозили. Целью тренировки было узнать, как справляться с жесткими, экстремальными условиями. Антарктическая экспедиция Шеклтона была катастрофой. Его судно потерпело крушение. Он так и не достиг Южного полюса. Но его до сих пор помнят, потому что он сумел объединить своих людей в такой тяжелой ситуации. Шеклтон заставил их сосредоточиться на том, что нужно делать. Он поддерживал их разум в активном состоянии. Он укреплял моральный дух. Шеклтон был великим лидером, а в любой трудной ситуации, произошедшей вдали от цивилизации, умение повести за собой — это главное.

В Колд-Лейк мы по очереди становились руководителями группы, выполняя различные задания и упражнения. До того как я попал в экспедицию, я никогда не чувствовал себя удобно на руководящих позициях. Теперь на два дня из десяти, отведенных на наш поход, я должен был стать человеком, который за все отвечает. Это особенно странно, потому что я был далеко не самым опытным парнем в команде. У Шамитоффа был скаутский значок орла. Морин старше меня, он был офицером, имел множество наград и участвовал в войне в Персидском заливе. Прекурт был моим начальником. Но я должен отдавать приказы. Мне было неуютно в этой ситуации, поэтому я попытался справиться с ней так, как справлялся с большинством проблем: я стал шутить. Весь день я старался заставить всех смеяться, чтобы отвлечь от того, что я пытаюсь прыгнуть выше собственной головы.