Майкл Массимино - Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной

Вечером мы с Ньюманом готовились к выходу в открытый космос. Помимо прочего, нам предстояло нанести средство против запотевания на стекло шлема скафандра. На самом деле это обычное жидкое мыло компании Joy, то, которое вы покупаете в супермаркете, просто так вышло, что оно хорошо справляется с запотеванием в шлемах космических скафандров. Joy уже перестала производить конкретно этот сорт, поэтому НАСА сделало запас, которого хватит до конца мира, скупив все бутылки, какие только были в продаже. Ты берешь аппликатор, наносишь мыло и растираешь его. Мы с Ньюманом поднялись на полетную палубу и полировали свои шлемы, глядя на Землю, проплывающую в окнах.

Я принял еще одну таблетку снотворного, чтобы уснуть этой ночью. Я очень нервничал. Я знал, что следующий день будет моим днем. Все случится впервые. Я выйду в открытый космос в этом скафандре, и я должен действовать. И все это будет происходить под взглядами многих пристальных глаз. Все, что ты делаешь на ВКД, записывается камерой шлема. Все на тебя смотрят. Если что-то пойдет не так, об этом все узнают. Я находился в немыслимо напряженном ожидании, не таком, какое бывает, когда ждешь рождественского утра, — скорее оно напоминало ожидание первого дня в новой школе. Ты возбужден открывающимися перед тобой новыми возможностями, но в ужасе от того, что придется заводить друзей и не зажиматься.

На следующее утро я проснулся, позавтракал. Надел полипропиленовую поддевку, которая должна впитывать пот, костюм охлаждения, биомедицинские датчики, с помощью которых наземная команда будет отслеживать каждый мой вздох. Я подготовил свой пакет с питьевой водой. В нем не должно быть пузырьков воздуха, поэтому ты крутишь пакет, пока все пузырьки не окажутся сверху, а потом выдавливаешь их наружу. Грунсфелд и Линнехан помогли нам с Ньюманом облачиться в скафандры: вначале надели штаны, потом — верх, затем — перчатки. Я просмотрел свои заметки в полетном блокноте, пробежался по контрольному листу. Наконец, настала очередь шлема. Я последний раз почесал нос, кивнул, и Грунсфелд осторожно водрузил шлем мне на голову, спустил до разъемного кольца, поставил на место и застегнул.

Внутри шлюза ты проходишь через последние проверки, а затем — через 40-минутную продувку чистым кислородом. Воздух, которым мы дышим на Земле, состоит из смеси азота, кислорода и других газов, и давление воздуха на уровне моря составляет 760 мм ртутного столба. Когда твое тело двигается при более низком давлении, например в космическом вакууме, в крови могут сформироваться пузырьки азота, которые вызывают декомпрессионную (или кессонную) болезнь. Внутри шаттла атмосферное давление и воздух нормальные, они синтезированы так, чтобы ничем не отличаться от того, к чему мы привыкли на Земле. Но за 24 часа до выхода в открытый космос мы понижаем давление в кабине шаттла до 527 мм рт. ст. и далее поддерживаем его на таком уровне. Это делает перепад давления не таким экстремальным. Потом проводится продувка чистым кислородом. Прежде всего, это нужно, чтобы избавить кровь от азота, и тогда ты не заболеешь.

Во время продувки ты пристегнут, чтобы не ударяться о стены шлюза. Таким образом, перед тем, как наступит самый трудный момент всей твоей жизни, у тебя есть 40 минут, когда ты ничего не делаешь, а просто висишь и гадаешь обо всем, что может пойти не так. Я пытался не отвлекаться, просматривая контрольный лист, закрепленный у меня на манжете, думал о своих задачах, по второму или третьему разу проверял, все ли в скафандре работает как надо. Но мои мысли все время меняли направление. Я продолжал нервно моргать. В какой-то момент я посмотрел на Ньюмана, и мы встретились глазами. Он кивнул мне, а я кивнул ему. Затем я посмотрел на внешний люк. Помню, я смотрел на него и думал: «Вот она — дверь в космос. И я гадаю, что там, на той стороне».

Когда люди спрашивают меня, что ты чувствуешь, когда первый раз выходишь в открытый космос, я отвечаю следующее: представьте себе, что вам выпало быть начинающим игру подающим в седьмом матче Мировой серии. На трибунах стадиона собрались 50 000 вопящих фанатов, миллионы людей по всему миру смотрят игру у экранов своих телевизоров, а ты стоишь на участке для разминки питчеров и ждешь, когда можно будет выйти на поле. Но на самом деле ты раньше никогда не играл в бейсбол. Ты даже ногой ни разу не ступал на бейсбольное поле. Ты проводил время на площадках для тренировки удара битой по мячу. Ты тренировался и делал упражнения с макетами и копиями. Ты много месяцев разыгрывал чемпионаты Главной лиги на игровой приставке, но не выходил на питчерскую горку. И только представьте себе, Мировая серия в самом разгаре, весь сезон на кону и все делают ставки на тебя. Теперь вы можете понять, как я чувствовал себя, находясь в шлюзе. НАСА доверило мне выполнить стоящий миллионы долларов ремонт телескопа, который стоил миллиарды… а до этого самого момента я даже ни разу не прикасался к настоящему телескопу.

Это был момент, о котором я мечтал всю свою жизнь, то, к чему я шел годами, но я ничего не мог поделать со своим беспокойством: что, если из этого не выйдет ничего хорошего? Если в действительности мне это не понравится? Если я вообще это возненавижу? Если бы Центр управления полетом в тот самый момент связался бы с нами по радио и сказал: «Эй, мы только что выяснили, что с «Хабблом» все в порядке и никакой ремонт не нужен», какая-то часть меня вздохнула бы с облегчением.

Я смотрел, как бегут цифры на часах, с нетерпением ожидая, когда они достигнут нуля. В конце концов это произошло. Когда продувка скафандров закончилась, мы отцепились и повисли в воздухе. Скутер подошел пожать нам руки, затем внезапно появился Диггер, который тоже хотел попрощаться. Во время тренировок мы с Диггером, как единственные новички в экипаже, стали очень близки. Многие месяцы перед полетом мы разговаривали о том, как с детства мечтали о космосе, и о том, чего мы от него ждали. Больше всего нас возбуждала мысль, что мы окажемся в невесомости и сможем наслаждаться видами из иллюминаторов шаттла, но я должен был выйти в открытый космос, а он — нет. Прямо перед стартом Диггер подошел ко мне и сказал: «Масса, так как я пилот, у меня никогда не будет шанса оказаться в открытом космосе, но ты можешь кое-что для меня сделать. Я хочу, чтобы ты как следует там огляделся, а как только ты вернешься обратно, я подойду к тебе и ты мне расскажешь, как там было. Я хочу получить от тебя описание по самым свежим впечатлениям. Ты должен пообещать, что сделаешь это». Теперь Диггер хотел удостовериться, что я сдержу свое обещание. «Удачи, Масса, — сказал он. — Ты все сделаешь отлично, и помни: мне нужен полный отчет».