Майкл Массимино - Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной

— Да ты надо мной смеешься! За два часа до начала карантина в разгар сезона простуды и гриппа ты хочешь прийти в помещение, где собрали сотню шести- и семилетних текущих носов и бактерии расплодились повсюду? Да ты с ума сошел!

— Я пойду, — ответил я.

Он был настроен скептически, но, думаю, понял, почему это для меня было так важно.

— Просто ничего не подцепи, — сказал Смит.

Около 20:30 мы встали, чтобы уходить. Я хотел выскользнуть незаметно, но командир скаутского отряда встал и сделал объявление: «Майк Массимино покидает нас, потому что на следующей неделе летит в космос. Он направится к «Хабблу». Давайте пожелаем ему удачи!» Маленькие скауты и их родные наградили меня одобрительными возгласами и аплодисментами. Это были мои лучшие проводы. Мы поехали домой, я высадил Каролу и детей, чтобы она могла уложить их дома спать. Я обнял и поцеловал жену. Я схватил Габби и Даниэля, прижал их к себе так крепко, как только мог, и попрощался с ними.

Я прибыл в изолятор ровно в 21:00, но, разбирая вещи и устраиваясь, обнаружил, что забыл свои часы. Это не составляло проблемы. Я знал, что Карола может их принести на следующий день. Но я решил, что, возможно, могу использовать часы как предлог и попросить разрешения съездить за ними. Таким образом, у меня будет больше времени с семьей. Ведь я жил всего в пяти минутах езды от изолятора. Я подошел к Скутеру и сказал: — Мне нужно быстренько сгонять домой. Я кое-что забыл.

— Майк, уже 21:30, — ответил он. — Мы официально на карантине. Никто не должен уходить.

Но я очень настойчиво его просил. Он понял, почему я обратился с этой просьбой, и сказал: — Поезжай. Возьми, что тебе нужно, и сразу возвращайся.

Я бросился домой, доехал, ворвался внутрь. Карола услышала, как я возвращаюсь после того, как мы только что попрощались. Она в недоумении взглянула на меня.

— Мне просто надо кое-что взять, — сказал я.

Не помню, забрал я все-таки часы или нет. Я прошел через коридор и проскользнул в комнату Габби. Она в ночной рубашке в цветочек спала в своей кровати. Я сел на маленький стульчик возле постели и смотрел, как она спит. Я оставался там так долго, сколько мог.

Десять, а может быть, и 15 минут. Потом пошел к Даниэлю. На нем была бейсбольная пижама. Я тоже сел и смотрел на него. Я старался запомнить их лица. Я не мог заставить себя выйти из дома и сесть в машину. Каждая частица меня кричала: «Не оставляй их! Не уходи!» Я знал, что увижу Каролу на следующий день, но не был ли это последний раз, когда я вижу своих детей? Я получил потрясающий дар — полет в космос: моя детская мечта сбылась. Но что, если эта мечта будет стоить мне всего остального?

Я оставался дома так долго, как только мог. Затем понял, что пора взглянуть в лицо реальности. Я вышел и поехал в изолятор. Когда я туда добрался, я снова был в порядке. Посмотрел на своих товарищей по экипажу и вспомнил: «Здесь моя вторая семья. Они тоже на меня рассчитывают, и пора приступать к работе».

Первое, что я сделал, оказавшись на орбите, — повторил жест Тома Хэнкса из «Аполлона-13», сняв шлем и отпустив его прямо перед собой. Затем по одной стащил перчатки, они тоже повисли передо мной. Я отвлекся от этого зрелища, чтобы что-то сделать, а когда повернулся назад, одной перчатки не было — она куда-то уплыла. Для новичка в космосе это первый урок — держи свои вещи. Иначе они улетят.

Я начал отстегивать ремни, привязывавшие меня к креслу. Линнехан уже освободился и направлялся к окну-иллюминатору, чтобы сфотографировать внешний бак до того, как тот начнет падать и сгорит при входе в атмосферу. Это нужно было сделать, чтобы увидеть, нет ли на баке внешних повреждений или разрывов в пене-изоляции, которые нужно было задокументировать. Я поспешил за ним. Я должен был добраться до иллюминатора и выглянуть наружу. Земля, какой ее увидел Джон Гленн в «Парнях что надо», вновь разожгла мою мечту о космосе, и теперь, 20 лет спустя, пришло время мне самому ее увидеть.

Мы были над Индийским океаном, который красиво переливался всеми оттенками синего, а пушистые белые облачка были разбросаны по всей поверхности. Я чувствовал себя как в одном из тех снов, когда ты магическим образом паришь над миром. Я видел океанские волны и тонкую, подернутую дымкой линию горизонта в синеватой атмосфере. Это было как на тех фотографиях, которые я видел, только в тысячу раз лучше. На секунду я замер, глядя вниз. Потом настало время приступать к работе.

Отсек экипажа шаттла довольно мал, всего 69 м 3, и в этом пространстве должны жить и работать почти две недели семь человек. Наверху на полетной палубе ты можешь наслаждаться великолепными видами из шести обращенных вперед окон-иллюминаторов, двух сверху и двух в задней стенке, откуда открывается вид на грузовой отсек. В полу полетной палубы находится два люка, ведущих на весьма утилитарную среднюю палубу, вызывающую некоторое ощущение клаустрофобии. Там буквально каждый сантиметр стен занят шкафчиками и приспособлениями, которые нужны для того, чтобы жить, есть и спать в космосе. В задней стене средней палубы находится воздушный шлюз, ведущий в грузовой отсек. Воздушный шлюз представляет собой цилиндр с круглым люком метрового диаметра, который ведет в пространство примерно 150 см в диаметре и 210 см в длину. Этого как раз достаточно для двух астронавтов в скафандрах для ВКД, чтобы подождать, пока их выпустят на космическую прогулку.

Скутер и Диггер были наверху, на полетной палубе, проверяли системы, включали двигатели, чтобы вывести нас на правильную траекторию для встречи с «Хабблом». Остальные были заняты на средней палубе, выполняя задачи, которые были нужны, чтобы превратить шаттл из ракеты в космический корабль: устанавливали туалет, блок приготовления пищи, велотренажер. Это заняло пару часов, по большей части потому, что привыкание к невесомости занимает именно столько времени.

С той минуты, как я начал двигаться, я стал ощущать себя как слон в посудной лавке. На МКС астронавты могут пролететь через всю «трубу», набрать хорошую скорость и летать, как Супермен. На шаттле так нельзя. Ты можешь крутиться на месте, отталкиваться от пола и потолка, но не более. В первый день даже это трудно делать. Твои ощущения направления движения путаются. Теряя контроль над телом, ты поначалу просто сходишь с ума, по крайней мере со мной происходило именно это. Я от природы неуклюж, к тому же большой, и в ту пору не осознавал своей силы. Я бился обо все, натыкался на людей. Один раз зачем-то взлетел к панели над головой, мой палец неожиданно стукнулся о стену и щелкнул выключателем. В шаттле повсюду находятся инструменты и переключатели — только на полетной палубе больше 2000 дисплеев и устройств управления, — и никому не хочется, чтобы кто-то летал между ними и включал их случайным образом. Поэтому ты двигаешься медленно, осторожно и пытаешься выработать для себя какое-то ощущение контроля. Весь процесс похож на то, как человек снова учится ходить. То же самое происходит с руками, пальцами и тонкой моторикой. Ты хочешь взять что-нибудь но, вместо того чтобы схватить предмет, упускаешь его и вынужден за ним охотиться. Ты как ребенок, который в первый раз в жизни пытается взять пальцами колечко сухого завтрака.