Леонид Шебаршин - КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына

Это я теперь так легко пишу об этом архиответственном деле, оборзев от воздуха демократии, а тогда мне было не до смеха. Помимо перевода надо было договориться о встрече с коммунистическим руководством, съездить к нему, зачитать, передать, обязательно (!!!) получить «реакцию» на послание и подробно изложить ее в донесении в Москву.

Пришло очередное послание. Начальник, как на грех, был в отпуске, так что делать все пришлось самому. Я созвонился со своим «связником» в штаб-квартире КПИ(м) в Дели, членом ЦК, товарищем Рамдасом, между прочим, горьким пьяницей. Приехав в назначенный день и час в партийное логово, Рамдаса я не нашел. Тот, видимо, неожиданно для самого себя ушел в очередной запой, забыв сообщить мне об этом. Я должен был отдать текст ему и получить от него же информацию о реакции генерального секретаря, товарища Эламкулатха Мана Шанкарана Намбудирипада. Неслабое имечко, да?

На этом имени срезался даже великий Михаил Сергеевич Горбачев во время международной конференции братских партий в Москве в ноябре 1987 года. Горбачеву надо было пригласить Намбудирипада взять слово для доклада, но когда он взглянул на бумажку с именем оратора, то в глазах его плеснулся тихий ужас. «Приглашаю товарища Рипада…» – торопливо пробормотал великий словотворец, на счету которого к тому времени уже были такие прелести, как «Азибирджан», «заец», «лóжить» и прочие.

Тихо шепча себе под нос: «сука Рамдас», я, как потерянный, бродил по штаб-квартире, пока из-за шторки не появился какой-то молодой камрад в очочках, с усиками и торчащими передними зубками и спросил меня довольно злобно, чего, мол, я тут околачиваюсь.

«Мне бы товарища Рамдаса, – взмолился я. – Я должен передать через него послание ЦК КПСС товарищу Намбудирипаду». «А зачем тебе Рамдас? – удивился индийский кролик, скаля зубки. – Вон там, в той комнате генсек сидит. Иди и доложи!»

Испытывая нешуточный страх, я зашел к Намбудирипаду, которого ранее воочию не видел. Вид индийского товарища поразил меня – вождь индийского пролетариата был маленького роста, темно-коричневый, почти совсем лысый, с последней прядью длинных седых волос через голову и с роскошными бельмами на обоих глазах. Потом выяснилось, что он еще и глух как пень.

Быстро прочитав послание и внемля моей просьбе о «реакции», товарищ Намбудирипад выдал страстную речь, отчаянно картавя и строча словами, как обезумевший пулемет, поскольку по темпу речи его родной язык малаяли в несколько раз быстрее русского. К тому же, как и положено глухому, он не говорил, а орал. Проорав свою трескучую речь, Намбудирипад спросил: «Вопросы есть?» «Нет!» – ответил я, вышел потрясенный на улицу, сел в машину и поехал в посольство. Я не понял ни слова.

Запершись в своем кабинете и закурив, я стал решать, что же делать. Ехать обратно к Намбудирипаду и попросить его еще раз, но помедленнее повторить сказанное? Какой позор! Исключено! Дождаться, пока Рамдас выйдет из запоя, и расспросить его? Так он когда теперь очухается? Ни за что! Что делать?

Выкурив полпачки сигарет, я успокоился и пришел к простому решению. Тему я ведь знаю, так? Что мне мог наблекотать Намбудирипад, я в общем-то тоже догадываюсь, поскольку в курсе их политики, так? Воодушевившись, я взялся за перо и, действуя методом экстраполяции, компиляции, индукции и дедукции, состряпал дивную «реакцию», наверное, даже лучше, чем та, которую озвучил мне индийский вождь. В тот же день липовый ответ генсекретаря КПИ(м) ушел в Москву. Через пару дней мне пришла благодарность за весьма оперативно и грамотно изложенную реакцию. Дав на радостях волю фантазии, я представил себе, что сам Леонид Ильич Брежнев лично рыдает от умиления, читая пафосный текст, высосанный из пальца юной сволочи-борзописца. Прости меня, Господи и ЦК КПСС!

К слову. Товарищ Намбудирипад действительно был выдающейся личностью мирового масштаба. Я работал впоследствии с ним в Москве и проникся к нему глубоким уважением. Даже после разгона КПСС, вопреки трусливой русской традиции бросать своих бывших друзей, я сохранил и поддерживал хорошие отношения со многими замечательными людьми из КПИ и КПИ(м).

«Мистер Пидар» – так почтительно обращались индийцы, работавшие в жилом городке посольства в Дели, к своему непосредственному начальнику, электрику Феде Орешкину. Федя после каждого такого обращения бесился и обижался, матерно разъясняя своим подчиненным, что он вовсе не Пидар, а Федор. Индийцы охотно соглашались, но продолжали звать Пидаром, хоть ты тресни, по той простой причине, что в их родном языке хинди звук «эф» встречается крайне редко и заменяется звуком «пэ».

Еще большие мучения доставляла фамилия одного дипломата – Цацын. Ни звука, ни буквы «це» в хинди отродясь не бывало, а тут их сразу две подряд! Самый лучший вариант был «Сасын», а все остальные я воспроизвести не могу.

Как вы знаете, в индусском пантеоне одним из старших и наиболее почитаемых богов является Вишну. Индийцам, возможно, было лестно, что у нас в посольстве работали два человека с подобными именами – секретарь посла Витя Вещунов и завхоз Вишнев. Оба они были весьма востребованы индийцами по разным делам, и в течение дня десятки желающих добивались встречи или телефонного разговора с ними. Не вникая в разницу в именах, индийцы дружно требовали позвать господина Вишнуева. Разобраться, кто им точно нужен, было нелегко. В общем, сплошной ложный вызов, что выводило из себя обоих вишнуитов – Витю и завхоза.

Досталось и мне. Вариантов моей собственной фамилии – Шебаршин – индийцы предложили немало. Вот лишь некоторые – Шабер Сингх («сингх» по-ихнему – это лев, а вот что такое «шабер», я до сих пор не знаю), Супер Сингх (ну, это ясно, согласен!), Собер Сингх («собер» – трезвый, что они имели в виду?), просто Себастьян и даже Шебаре-Готэ (приятно, прямо какой-то граф Валуа-Завалдайский) и так далее.

Нам индийские имена тоже нравились, настолько, что заведующий визовой секцией посольства называл себя Сунил, а его помощница Таня откликалась на Сушилу. Как сейчас помню ее томный, прямо как у актрисы индийского кино, голос: «Сунил! О, Сунил! Подойди сюда, что это за требуху ты мне на стол вывалил?» «Иду, иду, дорогая Сушила!» – нежно отзывался Сунил, объясняя помощнице, что не требуха это вовсе, а визовый запрос из какого-нибудь «Monkey Baksheesh Society» или Всеиндийской ассоциации солидарности леперов, желающей выслать как можно больше своих членов куда-нибудь за границу для обмена опытом. Желательно насовсем. К слову, этих самых леперов, или больных проказой, в Индии более четырех миллионов, так что мойте руки перед едой.

Много лет в Москве проработал корреспондент индийского гостелерадио господин Рамалингам. Российские коллеги звали его между собой, конечно, Богоху..в. Мне также попадались такие приятные имена, как г-н Залупендранатхан, г-н Джаганнатх Дрóчил, а также г-жа Сучильда Деви. Хотя, может быть, я неправильно их расслышал?