Андрей Черцов - В огне торпедных атак

Сквозь шум волн до нас с берега доносился грохот канонады. Нарастающий рев мотора заставил меня насторожиться. Всмотревшись в темноту, я увидел в небе синие вспышки выхлопов. Прямо на нас, набирая высоту, летел тяжелый транспортный самолет, направляясь в Румынию.

Боцман, вцепившись руками в рукоятки пулемета, вел ствол впереди самолета. Одно слово - и он открыл бы огонь. Но сбить из нашего пулемета такой самолет было трудно, а по стрельбе нас могли обнаружить фашисты, и мы сорвали бы выполнение поставленной перед нами задачи.

Боцман скрипнул зубами в выругался:

- Улетел, гад! Да ничего, все равно долго не налетает, поймает его кто-нибудь на мушку.

Час проходил за часом. Уже укачало многих из экипажа, а ветер крепчал, шторм расходился не на шутку. Стало ясно, что в эту ночь нас постигнет неудача. Вряд ли в такую погоду вражеские корабли рискнут выйти в море, да и трудно их будет атаковать на такой крутой волне.

Вскоре был получен приказ командования возвращаться назад. И тут наша "девятка" не выдержала. Пройдя миль пять по бушующему морю, мы резко снизили скорость.

- Старшина, в чем дело? - крикнул громко я. Зайцев бегом направился в моторный отсек и, вернувшись, доложил:

- Левый мотор вышел из строя.

- Сколько времени потребуется для ввода? - спросил я.

- Много, - неопределенно ответил старшина, и я понял, что дело серьезное и вряд ли мы из него выпутаемся своими силами, да еще в походе.

Но мотористы приступили к разборке мотора, ибо у катерников давно выработалось правило - какая бы поломка ни случилась, ремонт начинать сейчас же.

Оказалось, что лопнул валик. Снять помпу забортной воды на ходу мы, правда с очень большими трудностями, могли, а вот валик заменить было нечем.

Борясь с сильной волной, "девятка" шла под одним мотором. Сколько я ни подавал сигналов впереди идущим катерам, их никто не заметил. Вскоре мы потеряли из виду всю группу.

Я понимал, что идти на одном моторе в открытом море было рискованно. Нам могли повстречаться катера или самолеты противника. Я принял решение: свернуть с курса и, пренебрегая минной опасностью, идти к мысу Сарыч. У берега мы могли вступать в бой с кем угодно - нас бы поддержали батареи, уже расположившиеся по всему побережью.

На рассвете сквозь густую сетку дождя слева по носу увидели берег. Наступал хмурый, штормовой день. Но гораздо опаснее для нас сейчас был воздушный враг - истребители. В случае их появления они вмиг бы накинулись на наш поврежденный одинокий катер. Поэтому мы держались близко к берегу. На наше счастье, дождь шел до половины дня и видимость была плохая.

Пребывание в море на ходу свыше полутора суток и сильный шторм свалили с ног многих из экипажа. Хотя я уже четвертый раз сменил мокрое до нитки обмундирование, но снова стоял мокрый, продрогший и не мог пошевелиться.

В машинном отделении один старшина Зайцев упорно продолжал разбирать переднюю часть мотора, а все остальные лежали укачанные.

К одиннадцати часам утра мы подошли к мысу Ай-Тодор. Шторм утих, небо прояснилось. Хоть с трудом, но все же дотянули до базы. Кочиев уже приготовился идти на поиски нас, но в это время береговые посты передали в штаб, что мы благополучно идем своим ходом вдоль берега и нашему плаванию ничто не угрожает.

Ошвартовавшись у причала, получили приказ разгрузиться, передать боеприпас и остаток горючего другому катеру, готовившемуся в следующую ночь идти в боевой поход.

Пришли механики подразделения для выяснения причины поломки и установления времени, требуемого на ремонт. И тут оказалось, что валика помпы нет и в маневренной базе. Новый выточить негде, значит, надо ждать, пока придут катера из Геленджика и доставят запасные части.

Нас перевели в глубь бухты и поставили в сторонке, у края причала.

Ждать! А разве легко ждать, когда кругом все кипит? Четвертый Украинский фронт прорвал оборону у Перекопа, захватил Евпаторию, Бахчисарай, кольцом охватывает Севастополь. Приморская армия наступала на Балаклаву.

Фашисты, припертые к морю, яростно оборонялись. Для прикрытия своего отступления они бросали в бой войска своих союзников. А сами в это время на всех имеющихся плавсредствах эвакуировали через Севастополь боевую технику и припасы.

У наших катерников было много дел. Каждую ночь они ходили на коммуникации противника и топили вражеские корабли и транспорты.

Можно ли в такое время сидеть сложа руки? Весь экипаж искал выхода из создавшегося положения. Моторист Кузнецов вместе с командиром отделения целый день копались в кучах подбитой фашистской техники. Наконец нашли деталь, подходящую к нашей помпе. Стали вручную подгонять ее. Остаток дня и всю ночь трудились всем экипажем. Нелегко снять помпу, не поднимая передней части мотора, но еще труднее поставить ее на место. Скрипя зубами от боли, обдирая до крови руки, испачканные в мазуте, мы не выходили из моторного отсека до утра.

Радисты - это наша катерная интеллигенция. Радист даже по авралу не назначается на тяжелую работу, дабы не натрудить руки, как выражаются, не сбить их. Но и тот, засучив рукава комбинезона, промывал в ведерке с бензином части полуразобранного мотора.

Механик катера примерял и прилаживал валик в помпу. Он невозмутимо спокоен. Мурлычет под нос песню и делает свое дело, не обращая внимания ни на кого. Но это только кажется. Едва радист занес руку с деталью, в которой была резиновая прокладка, над ведерком о бензином, механик громко окликнул его:

- Нельзя, бензин разъест прокладку, этим усложнишь работу.

А когда я положил молоток на край мотора, механик вежливо предупредил, что если он упадет в трюм, то выпачкается в масле и трудно будет им работать.

В машинном отделении механик - хозяин. Он знает каждый агрегат, его работу, знает, где лежит любой болт, гайка, инструмент.

На рассвете я вышел на причал. Воздух был по-весеннему чист и прохладен. В порту - тишина. Экипажи части катеров еще отдыхали, а где-то в море, может быть, вели бой другие. А мы торчим здесь из-за этой проклятой неудачи при первом же выходе.

Правда, много требовать от нашей "девятки" мы не могли. Сколько у нее в корпусе заплат и замененных листов, сколько раз перебирались моторы, об этом знали только начальник мехмастерских капитан Рукавицына да механик части.

К обеду закончили работу в моторном отсеке. Все убрали, очистили трюмы, и я побежал доложить командованию об устранении поломки и просить разрешения выйти на внешний рейд для испытания мотора.

Испытав моторы на различных скоростях, мы вернулись в бухту, чтобы провести испытания уже при полной нагрузке.

Товарищи в базе работали с еще большей напряженностью. Ведь они должны обеспечивать нас всем, обогреть, обсушить, накормить, подвезти горючее, залечить раны в бортах катеров.