Валерий Марченко - Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми

— Выдвигаюсь.

Уже хорошо! Вероятные направления атаки усилены тяжелой техникой и оружием. Меняю место командного пункта с переносом метров на сто восточней позиций взводов Воронина и Ивашко. Не нравится открытое место, но все же с разведчиками отделения управления прикрою стык флангов обоих взводов.

Подполз Герасимов:

— Связь, товарищ старший лейтенант.

— «Астра-17», я «Сосна-18», прием.

— Я «17», слушаю, — ответил Скрынникову.

— Почему твои «коробочки» в кишлаке?

Твою мать! Летчики «присекли» технику в населенном пункте! О чем доложить начальнику?

— Не могу знать, «18», запросите «Белку» — это его решение.

— Вы что там, с ума посходили? — Михаил Федорович был возмущен.

— Никак нет, в полном здравии.

— Убирай из кишлака броню, «вертушки» приступают к работе.

Ясно! Техника сковала работу авиации, которая не может штурмовать противника. Как всегда: одна дикость или глупость тянет за собой несколько других.

— «Замок-13», прием.

— Слушаю.

— Когда выйдешь на позиции? «Вертушки» на подходе.

— «17», я на месте.

— Хорошо, понял! Попытки прорыва гаси осколочными и огнем пулемётов.

— Понял, «17».

За спиной послышался шум боевой машины. Моя командирская БМД-1К остановилась недалеко от меня. Махнул рукой Чернякову, неуклюже спрыгнувшему на землю.

— Еще раз встанешь на броню — закопаю. Понял?

— Так точно.

— Слушай внимательно, впереди «духовская» группа, у нас ранен Иванов, вон — видишь его?

— Вижу.

— С Комковым ползете к нему, вытаскиваете к машине, я прикрою из БМД. Вопросы?

— Никак нет.

— Стой! Не торопись, как голый на е…ю. Сяду за оператора, просигналю.

Пара прыжков, и я у машины. Забравшись в башню от двигателя, я поглядел в прицел — «духов» не видно. Сливаясь с фоном рельефа, они скрывались где-то за кустами и деревьями. Ладно, посмотрим. Из спаренного пулемета «прошелся» по «зеленке», местам, где мог находиться противник. В ответ — тишина. Наверное, все же отошли в кишлак, либо переместились к бородатым собратьям, выжидавшим перед позицией Ивашко. Обработал зеленый массив, прикрывая Комкова с Черняковым, тащивших раненого Иванова к машине.

— Ну как, Иванов?

— Нормально, товарищ старший лейтенант.

— Болит?

— Болит.

— Потерпи, сейчас в медсанбат. Волик вот-вот подъедет с ранеными третьего взвода.

— А я все же смог вести огонь, товарищ старший лейтенант, больно было, но я стрелял, — проговорил ослабевший разведчик.

— Молодец, Иванов, я видел! Держись и не разговаривай, все будет отлично — еще повоюем.

БМД с Грезиным и санинструктором подошла для загрузки Иванова. Затаскивая Иванова в десантное отделение, Черняков встал на броню — сбить его матом я не успел, он падал на меня, схватившись за плечо. Пуля ударила в предплечье. Подхватывая на руки парня, я крикнул:

— Ложись!

Все упали на землю или укрылись машиной.

— Не стоять на броне, кому не понятно? Ё… доб…в мать! Волик, промедол!

Лицо механика покрылось серым налетом, с посиневших губ сорвался стон.

— Лежи и не шевелись, «таблетка» вколет, все будет в порядке.

Господи, сколько учить солдата и по десять раз на дню повторять: нельзя стоять на броне, ты цель для противника!? В дивизионной разведке об этом разведчикам не говорилось — закон самосохранения. Здесь еще много работать. Какие там комбинации с «духами»? Головы оторвут, и не заметишь! Надо учить еще и учить.

Черняков, прикрыв тыльной стороной руки глаза, кричал от боли. Волик ввел обезболивающее, наложил повязку. Парня осторожно загрузили в машину.

— «Замок-13», прием.

— На приеме. Через пять минут у тебя будет «таблетка», «трехсотых» доставь в медсанбат.

— «13» принял.

Грохоча двигателем, БМД двинулась прочь от кишлака, в котором крылась опасность. Ребята поправятся и вскоре вернутся в строй, я в этом не сомневался. Раненый в операции Павленко рвался в бой. Пару раз в медсанбате навещал сержанта, чувствовал он себя хорошо.

— Грезин, работаешь за механика, я — оператором. Вопросы?

— Никак нет.

Сейчас бы «духам» дать коридор в направлении гор — пусть лезут, а в долине техника и авиация зажмет и сровняет с землей. Всегда получается, что мы работаем в рамках задачи без творческой мысли и военных хитростей. Мысль с «коридором» нравилась все больше: противник, вероятно, в прорыв не пойдет — неравные силы. Озверел? Это да! Остервенев, будет биться в кишлаке, и мы понесем потери. Ради чего?

— Товарищ старший лейтенант, началось, — связист показал на кишлак.

Две пары вертолетов заходили с боевого разворота на цель — отработали «нурсами». Запросил командиров взводов:

— Внимание, «Стрела», что по противнику?

Командиры доложили: местность контролируют, но «духов» перед фронтом не наблюдают. Что сие означает? Противник зарылся в укрытия, ждет, когда закончит работу авиация. Мы тоже не можем ворваться в кишлак — окажемся под огнем вертолётов. С воздуха среди сооружений, дувалов и зеленого массива не отличить границу противостояния своих и чужих. Ракеты, дымы — слабое утешение: бой в населенном пункте носит, как правило, очаговый характер, сплошной линии обороны противника нет, если работает авиация, лучше туда не соваться. Связист протянул гарнитуру.

— Начальник разведки, товарищ старший лейтенант.

— «Астра-17», я «Сосна-18», прием.

— «17» на приеме.

— Минут через двадцать подойдут «активисты». Они на броне. Поддержи их огнем, они поработают в кишлаке. Как понял?

— Понял, «18». Понял!

А чего нет? Мудрое решение привлечь «активистов» для зачистки кишлака. Пусть трудятся, верша дела революции. Правда, они больше занимаются мародерством, чем полезным делом, но хоть часть боевиков свяжут боем — все какая-то польза.

— «17», я «22», прием.

— На приеме.

— С южного направления на «коробочках» подходят «духи».

— Какие «духи»?

— Настоящие.

Что там городит Ивашко, черт бы его побрал? «Духи» на технике — откуда? Прыгаю на командирскую БМД.

— Грезин, за рычаги — к Ивашко.

Поднимая пыльную завесу, машина рванула к позициям Александра. Через пару минут мы подлетел к нему, и я не поверил глазам — старенькие БТР-70, словно мухи, облепили настоящие «духи». Зашипев, включился эфир.

— «17», «активистов» встретил?

Бля… Это и есть «активисты» — дохожу умом.

— На подходе, «18».

— Организуй работу с нашим представителем, поддержи огнем, обстановку докладывай каждые тридцать минут. Прием.

— Принял, «18».

Спрыгнул с брони.

— Слушай внимательно, Ивашко: глаз с «активистов» не спускай, в свой тыл не пускай, они должны быть только впереди тебя. Вопросы?

Прищурив глаза, Александр кивнул. «Бэтээры» остановились невдалеке от нас. Жутковатая картина: «духи» — они есть «духи»! Кричали, веселились, размахивая автоматами. Отделившись от группы, к нам пошли два человека. Славянская внешность не вызывала сомнений — мушаверы.