Сергей Кремлёв - «Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг.

Этот факт и отражает дневниковая запись от 26 мая 1944 г.

Несколько забегая вперёд, можно отметить, что ещё в июле 1944 г. Курчатов адресовался как к первому лицу по урану к Первухину. Так, 11 июля он сообщает М.Г. Первухину об исключительной ценности материалов по уран-графитовым реакторам, полученным от ГРУ ГШ КА, а 17 июля и вовсе докладывает о таком малозначительном событии, как пожар в лаборатории № 2 с убытками на 22 тысячи рублей. Показательна резолюция М.Г. Первухина на докладной о пожаре: «Гое. Курчатову. Необходимо принять меры предосторожности. Первухин. 17. VII». Это классический пример чиновнического, а не делового подхода. Неудивительно, что Курчатов отреагировал на это «конкретное» высокое указание соответственно и меланхолически пометил на возвращённой докладной: «Читал. Курчатов. 17.07.44».

Интересно сравнить «резолюцию»-отписку М.Г. Первухина на докладной по пожару и реакцию Л.П. Берии на записку М.Г. Первухина и И.В. Курчатова от 10 июля 1944 г. «О развитии работ по проблеме урана в СССР», направленную Берии как заместителю Председателя ГКО. На этом документе имеется энергичная резолюция: « Лично товарищам Ковалеву (неизвестное лицо, очевидно, из аппарата Л.П. Берии. — С.К.) и Купцову (Купцов Александр Васильевич (1910-?), инженер-химик, с 22.04.42 заместитель Председателя Госплана при СНК СССР по вопросам химической промышленности. — С.К.) вместе с тов. Первухиным подготовить проект решения (Срок — пятидневный). Л. Берия. 15/VII-44».

Характерно также, что Л.П. Берия адресуется в своей резолюции к подчинённому Председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского 34-летнему A.B. Купцову, что показывает хорошее знание Л.П. Берией исполнительского аппарата в сфере государственного управления даже вне тех вопросов, которые были в его компетенции.

Всё это, как можно предполагать, и подталкивало Курчатова на обращения непосредственно к Берии. То, что инициатива исходила именно от Курчатова, выдаёт стиль и записки, и проекта Постановления ГКО, а также более позднее письмо лично Курчатова на имя Берии (см. примечание 1 к записи от 3.10.44).

Записка Первухина не выходит из головы. Сам докладывал Кобе, а не верится, что такое можно сделать. Похоже на чепуху, грузовиком взрывчатки уничтожить целую дивизию. Но американцы деньги зря тратить не будут, значит, это или дезинформация, или правда. Ученые считают, что правда. В ГОКО этот вопрос уже понимался, что-то делается Но в любом случае денег на это пока нет, и людей много выделить не сможем. [250] Запись интересна как свидетельство того, как изменялась психология Л.П. Берии — от естественных сомнений человека доатомной эпохи в возможностях внутриядерной энергии к активной работе одного из творцов реального атомного века.

Все-таки приближение конца войны чувствуется. У Кобы чаще бывают иностранцы, я начинаю чаще переключаться на работу по освобожденным районам. Приезжали гости из Тбилиси, там начинают строить кое-что новое. Показали по старой памяти проэкты, поциганили (так в тексте. — С.К.) денег. Денег не дадим, но пусть строят. Мы здесь в Москве тоже строим метро. Это и политически правильно, и строить надо.

Коба каждый день советуется с генералами, планирует наступление этого года. Решено наступать и наступать. Для меня это значит: техника и техника. Заводы работают устойчиво, технику мы дадим.

Просят помочь металлурги от Ломако. Ступинский завод легких сплавов на Урале производит авиационные поковки из алюминия, но не справляется. Надо усилить кооперацию по фасоннолитейным заводам. [251] См также запись от 12 ноября 1944 г. Это и танкистам будет помощь по дизелям.

Почти наступило лето. Еще не наступило, а считай, уже прошло.

Сегодня ночью товарищ Сталин при Вячеславе сказал, что прочитал записку Первухина по урану и намекнул, что наверное мне придется к этому делу плотно подключиться. Разговор был между нами троими. Вячеслав стал хмурым, буркнул, что он что, не справляется?

Товарищ Сталин отмолчался, пожал плечами. Разговор был короткий, никого кроме нас в кабинете не было. Потом пошли люди и больше к разговору не возвращались.

Надо немедля подобрать все материалы по линии Всеволода и Первухина и переговорить отдельно с Овакимяном. [252] Овакимян Гайк Бадалович (1898–1967), генерал-майор (1945), доктор химических наук, окончил МВТУ в 1928 г., аспирантуру Московского химико-технологического института в 1931 г. и адъюнктуру Военно-химической академии. С 1931 г. мобилизован в ОГПУ, работал в разведке, с 1939 г. резидент легальной резидентуры в США, в 1940 г. аспирант Нью-Йоркского химического института. В мае 1941 г. арестован после встречи с агентом, подставленным ФБР. После 22 июня 1941 г. по распоряжению президента Рузвельта освобождён. По возвращении в СССР, с 1941 г. начальник отдела 1-го (разведывательного) Управления НКВД. С 1943 г. — заместитель начальника 1-го Управления НКГБ СССР, отвечал за сбор атомной информации. В 1947 г. приглашен МГ. Первухиным на должность директора НИИ № 94 Минхимпрома СССР. В1955 г. постановлением Совета Министров СССР лишен звания генерал-майор «как дискредитировавший себя за время работы в органах». Пора мне заняться образованием по этому вопросу.

Союзники открыли второй фронт, начали высадку в Франции. Заторопились. Мы тоже готовимся.

Образовался перерыв, товарищ Сталин не вызывает, полностью переключился на Фронтовые дела. Готовит наступление. Я спокойно подчищаю хвосты.

Надо готовиться к операциям против бандитов в освобождаемых районах Белоруссии и особенно в Литве, Латвии и Эстонии. И еще отдельно в Польше, тут еще политический момент. Коба крупный специалист по национальному вопросу, но не очень понимает значение профилактики и гибкости в деле националистических проявлений. Националистов надо лишать почвы, а если просто вырывать даже с корнем, все равно корешки останутся, и снова вырывай. Без надежных, преданных местных кадров не обойдешься. Но пока мои ребята больше агитируют автоматами. Что делать, тыл Армии должен быть чистым.

Поговорил с Кафтановым, [253] Кафтанов Сергей Васильевич (1905–1978), государственный деятель, по образованию физикохимик, окончил в 1931 г. Московский химико-технологический институт. С сентября 1937 г. старший инструктор ЦК ВКП(б), с декабря 1937 г. председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы при СНК СССР. В 1941–1945 гг. уполномоченный ГКО по координации научных исследований в области химии для нужд обороны, с 1946 г. министр высшего образования СССР. выделяю время на беседы с Овакимяном. Становится понятнее. Если Урановая Бомба не блеф, это будет переворот. Отстать нельзя, а мы уже отстали. И пока ничего не сделаешь. Нехорошо.