Владимир Чиков - Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

Решив поддержать тему беседы по «поправке Платта», Григулевич, как бы между прочим, заметил:

— Поскольку «поправка Плата» отменена, ваше правительство имеет теперь право самостоятельно заключать различные международные договоры. В этой связи я хотел бы попросить вас, компаньеро Рока, о следующем. Нельзя ли через коммунистов, представленных в Учредительном собрании, поставить в повестку одного из заседаний вопрос об установлении дипломатических и экономических отношений с Советским Союзом как со страной-организатором Коминтерна.

В этом вопросе Григулевич нашел не только понимание, но и полную поддержку у лидера кубинской компартии. Он назвал ему несколько имен и фамилий, на которых Григулевич мог стопроцентно положиться в своей работе по линии Коминтерна. Практически это были наводки для вербовки людей, полезных для политической разведки. И разведчик-нелегал не упустил предоставленного ему шанса — он привлек к сотрудничеству двух кубинцев, присвоив им клички «Хорхе» и «Орландо», и еще на двух дипломатов, выехавших на работу в Аргентину и Уругвай, получил установочные и характеризующие данные. Своим личным шифром он внес в записную книжку их имена и фамилии для последующей вербовки.

Через два с половиной месяца для встречи с Григулевичем в Гавану из нью-йоркской резидентуры прибыл новый куратор по линии политической разведки Павел Пастельняк. Это был высокий, с тяжеловесным взглядом глубоко посаженных черных глаз и с мрачным, изрытым оспинами лицом пожилой человек. Он был старше Иосифа почти на двадцать лет, однако в разведку пришел намного позже своего молодого коллеги и чувствовал себя в ней весьма неуютно из-за незнания английского языка.

Когда Григулевич рассказал ему о своем положении на острове Куба и о проведенных им двух вербовках, то Пастельняк, посмотрев на него своим тяжелым взглядом, который не каждый мог выдержать, сердито обронил, обращаясь к нему сразу на «ты»:

— А кто давал тебе санкцию на эти вербовки? Ты вроде бы не испрашивал у нас на это разрешения?

Вопрос Пастельняка задел за живое Иосифа, и он со свойственным ему юмором изрек:

— Давайте, Павел Пантелеймонович, замнем для полной неясности и вашей полной неосведомленности этот вопрос!

— Нет, я требую объяснения!

— Ну посудите сами, как я мог получить санкцию на вербовку, если я длительное время нахожусь без связи?! Дважды я пытался связаться с резидентурой через Лизи и Ричарда, но ничего из этого не вышло. Никто и из резидентуры не пытался выйти на меня. И потом, учтите, я вербовал кубинцев не для вашей резидентуры и не для московского разведцентра, а для себя, для своей работы в латиноамериканском регионе. И если уж на то пошло, то именно я отвечаю за свою работу головой, а не тот человек, который может за тысячи миль отсюда давать мне указания, задания и инструкции…

— Получается, что ты ведешь работу по своему усмотрению и на свой страх и риск? — поддел его строгий представитель нью-йоркской резидентуры.

— Не надо, Павел Пантелеймонович, утрировать. Если хотите знать, то я работаю в этом регионе по личному указанию Берии. И вы, наверно, лучше меня знаете, что не выполнять его указаний — значит поставить на себе крест. Так ведь?

На лице Пастельняка отразилось замешательство: он никак не ожидал, что Григулевич мог иметь личную встречу с Берией.

— Тогда ты, конечно, прав, — невесело пробормотал куратор.

Поняв, что тот удовлетворен ответом, Иосиф спросил:

— А с какой целью вы приехали в Гавану?

Удивившись бесцеремонному вопросу молодого разведчика, Пастельняк впервые улыбнулся и сказал:

— Я приехал сюда для того, чтобы проинструктировать тебя перед отъездом в Аргентину.

— И когда же я должен туда выехать?

— В середине декабря.

— Тогда у меня к вам есть один очень важный вопрос.

— Какой именно? — насторожился куратор, ожидая опять неприятного сюрприза.

— Во время работы в Мексике я познакомился с одной прекрасной и умной девушкой по имени Лаура. Данные на нее в Центре есть. Она согласилась сотрудничать с нами, и с ведома Тома я завербовал ее в качестве связной. Потом агентурные отношения переросли в более близкие… Словом, мы полюбили друг друга и хотели бы соединить свои жизни узами брака. Скажите, может ли она поехать со мной в Аргентину и стать моей женой…

— Ах вот в чем дело! — воскликнул Пастельняк и неожиданно умолк. Несколько секунд он, глядя в упор на Иосифа, молчал, потом медленно, растягивая слова, заговорил: — Нелегкое ты затеваешь дело, друг Антонио. И вопрос ты поставил не в той очередности. Сначала надо получить разрешение, чтобы мексиканка стала твоей женой, а потом уже говорить о совместной командировке на край света. Боюсь, что получить от Центра санкцию на заключение брака с иностранной гражданкой будет архисложно. Ты же был в России и, очевидно, знаешь, что отношение к иностранцам в Советском Союзе неважное. Даже те из них, кто приезжал с добрыми намерениями по линии научно-технического или культурного обмена, всегда подозревались в проведении шпионской или антисоветской деятельности.

Григулевич изменился в лице и с недоумением спросил:

— А что же мне делать?.. Не ехать в Аргентину? Возвращаться к ней в Мексику?

— Я, конечно, поддержу твою просьбу и в резидентуре, и при направлении запроса в Центр…

В порыве злости на все и вся Иосиф резко бросил:

— Я считаю, будет недостойно и негуманно, если кто-то там, в Москве, попытается разрушить наши чувства! Разъединить нас! В конце концов мы ведь можем и исчезнуть из Латинской Америки, как в свое время исчез Орлов из Барселоны, Кривицкий из Парижа и кое-кто еще из других стран.

Взгляд Пастельняка снова стал тяжеловесным, затем он недобро прищурился и предостерегающе произнес:

— Не советую тебе, Антонио Молина Миранда, калечить жизнь себе и своей девушке. «Орлы» из «летучего эскадрона» достанут вас даже на небесах. Я полагаю, что руководство разведцентра подойдет к твоей проблеме с пониманием и примет справедливое решение. Любящая душа разведчика-нелегала не должна находиться далеко от его пассии. Когда Том вернется в Москву, я уверен, он замолвит слово о «бедном гусаре» и о его личной проблеме.

— Когда я смогу узнать о решении Центра?

— Сразу, как только приедешь в Буэнос-Айрес и наладишь связь с нашей резидентурой. Переписку ты должен вести только через почтовый ящик известной тебе Лизи с использованием тайнописи.

Затем куратор обозначил перед Григулевичем задачу по созданию в нескольких южноамериканских государствах независимых друг от друга подрезидентур со своими явочными конспиративными пунктами и курьерами.