Наталья Поклонская - Преданность Вере и Отечеству

— Вас когда-нибудь ударяли?

— Физически?

— Да.

— Начальник службы безопасности моей охраны запретил мне отвечать на этот вопрос.

— Вам не страшно быть такой жесткой?

— Пусть боятся те, кто должен бояться. А мне не страшно. Мне пишут периодически, что голову отрежут. Ислямов кричит: «Ее ждет судьба Каддафи! И Саддама Хусейна!» Но это говорится от безысходности, от беззащитности и от слабости. Не от лица настоящего мужчины. Не по-мужски и как-то совсем некрасиво.

— У вас на столе портрет Николая Второго. Почему?

— Это наш государь. Но это тема для долгой беседы. Вы хотите?

— Нет. Что-то случилось, связанное с ним?

— Это очень личное.

— Помните, еще в начале своего назначения вы делали заявление для прессы. Было очень много прессы, и потом из вашего выступления нарезали…

— Клип?

— Да. Кажется, вы очень волновались?

— Конечно, волновалась. А ну-ка попробуй… У меня никогда не было практики общения с журналистами. Вы представьте, захожу я в прокуратуру, в это здание, где мы сейчас находимся. Все опечатано, холодина, хоть и март месяц. Никого, двери разбиты. Мне надо было собрать людей. Создать свой авторитет, чтобы люди за мной пошли. Чтобы их защитить. Ведь все было непросто. Моих людей было восемьсот четырнадцать. Практически каждого обзванивали из генеральной прокуратуры Украины, предупреждали, если за мной пойдут, то их посадят в тюрьму. Мне тоже звонили мои бывшие коллеги, некоторые из добрых побуждений. Говорили: «Наташа, ну ты совсем сумасшедшая. За тобой уже конвой выехал. Вот тут рядом стоит Николай Михалыч, он говорит, если ты сейчас покинешь территорию, то это будет расцениваться как добровольный отказ от дальнейшей преступной деятельности. Тебя помилуют». «Спасибо за помощь. Но ты передай Николай Михалычу, что я отсюда никуда не уеду. Если хотят, пусть сами приезжают. Мы их примем».

— А если бы все закончилось иначе? Если бы за вами действительно приехали?

— Ну и что? Мы бы дали отпор! Мы стоим на страже закона. Мы обязаны были сделать только одно — не написать законы референдума, а дать возможность людям прийти на референдум и сказать что думают — где они хотят жить. Но видите, они знали, что крымчане однозначный выбор-то и сделают, поэтому боялись. На каждого осуществлялось давление. Мне писали на электронную почту, что я преступница и мне уже вынесено обвинение. И если вдруг кто-то из сотрудников начнет выполнять мои указания, то они автоматически тоже станут преступниками… Поэтому мы все находились в какой-то горячке, когда уже ничего не чувствуешь. Вот не чувствуешь уже ничего постороннего. Боли не чувствуешь. Ты пр-росто должна выжить, — цедит сквозь сжатые зубы. — Ты должна с-сделать. Ты должна спасти… Однажды моя сестра родная… Ее сыну было десять лет, он катался на прицепе, и прицеп этот на него свалился и рассек щеку полностью. А прицеп тяжелый. Лена, сестра, подбежала, и этот прицеп вот так подняла, — Поклонская сжатым кулаком, со сжатыми губами поднимает сейчас свой невидимый прицеп. — Потому что это же ребенок. Надо его спасать. Вот такое состояние у меня во время выступления перед прессой было. И мускулы, конечно же, были скованны. Потом много писали об этом… Но я не думала, как я буду выглядеть, хотя не спала ночь, а поехать домой в деревню времени не было, туда ехать минимум час. Я не могла себе такого удовольствия позволить. Но ты понимаешь, что на тебя, наверное, будет смотреть весь мир. И нужно показать силу, хоть я и девушка с миловидной внешностью. Во мне действительно собралась вся внутренняя сила, она свела мышцы, и так я выступала перед прессой… А когда из этого нарезали клип, я боялась его смотреть. Дочка сказала: «Мама, я тоже хочу, чтобы меня называли Ня-шей!» — «Настя, а маме это не нравится!».

— Откуда появилось это буквосочетание «няш-мяш»? Вы его первоисточник?

— Говорят, Няша — это что-то хорошее, доброе… Журналисты с телеканала «Россия» задали мне вопрос: «Как вы расцениваете то, что вас называют “няш-мяш”?». А я ответила: «Никаких “няш-мяш” не будет. И я это докажу своей работой». То есть я просто повторила это слово за журналистами.

— А если бы все же пришлось за свою позицию умереть?

— Несмотря на угрозы, я буду делать все, что делала. Пусть они лопнут от своих угроз.

— И вы знаете, что, скорее всего, в Европу не поедете?

— Да ради Бога. Пусть они к нам приезжают.

— Что сейчас происходит с крымскими татарами? И почему вы сами делали заявление в меджлисе?

— Сейчас происходит становление Республики Крым. У меня еще не укомплектована полностью была прокуратура. И там, где вопросы самые сложные, я предпочитаю сама идти вперед потому, что за мной такая силища, — потрясает кулаком, — что мало кому-то не покажется. Все, что сделано прокуратурой, — это результат нашего совместного труда.

Мой коллектив — настоящие офицеры. Я сама зачитывала обвинения Чекозу, Чубарову. Это позиция прокуратуры, и я ее озвучиваю.

— А все же татары приняли уже мысль о том, что теперь они россияне?

— Крымские татары тоже приходили на референдум. И, вообще, крымские татары — такой же народ, как и любой другой. А вот Ислямов, Чубаров, Джемилев — это такие личности… Крымские татары добропорядочные, трудолюбивые и миролюбивые. Они сами уже кричат: «Слушайте! Хватит уже спекулировать нашей темой! Ну депортировали нас. Так всех депортировали — украинцев, греков, русских и немцев». Есть памятные даты. И люди правильно делают, что чтут память. Потому что это уроки нашей истории. И мы должны сделать из них выводы, чтобы не повторить трагических событий. У нас тут двадцать пять национальностей в Крыму — и все живем в мире. Все нормально. А эти спекулянты сидят в Украине и ездят, рассказывают про ущемление. Пользуются этой тематикой… Но проблемы как таковой тут нет. У меня в прокуратуре знаете сколько крымских татар работает? Довольно много. Татарин — старший помощник по вопросам исполнения законодательства в сфере исполнения наказания. Татарин — старший помощник по поручениям. Мы не делаем разграничений по национальному признаку. И нельзя этого делать. Нельзя давать льготы одному народу в ущерб другому. Мы все равно один народ. Чубаров, Джемилев, Ислямов — эти личности совершают диверсии, создают вооруженные батальоны «Аскер», «Наримана Чеоимджихана». С «Серыми Волками» сидят и рассуждают, как они будут Крым завоевывать. А это те «Серые Волки», с которыми борется весь мир как с террористической организацией. Это они подстрелили нашего летчика в Сирии. Ну о чем здесь можно говорить?