Михаил Бочкарев - Моя война [Документальная повесть]

Моей батарее повезло: ее командиром был назначен лейтенант Виктор Бурлуцкий, закончивший артиллерийское училище и год командовавший такой же батареей в Туркестане. Из всего командного состава это был единственный человек, имевший опыт командования и обслуживания батареи на конной тяге.

Познакомился с боевыми расчетами пушек, в их составе были комендоры с кораблей Черноморского флота и моряки, освобожденные из штрафных батальонов. Во время формирования в Казалинске мы не получили ни пушек, ни лошадей. Даже стрелкового оружия, в основном винтовок, подразделения бригады получили менее половины потребности. Мне вручили старенький револьвер системы «Наган».

Несмотря на недостаточную укомплектованность личным составом и материальной частью, в начале декабря бригада была переброшена в подмосковный городок Люблино и включена в состав войск Московской зоны обороны.

Здесь в короткий срок мы получили пополнение личным составом, пушки и лошадей. Сразу же возникли трудности: большинство командиров, старшин и бойцов были горожанами и не имели дела с лошадьми. Мне, выросшему в деревне, было немного легче освоиться самому и обучить подчиненных обращению и уходу за лошадьми и упряжью.

С раннего утра и до позднего вечера мы проводили тренировки на большом дворе школы, где нас разместили. Через неделю командиры научились держаться на оседланной лошади, а орудийные расчеты освоили движение орудий маршем и развертывание их из походного в боевое положение. Здесь же нам выдали армейское обмундирование, но все командиры оставили при себе морские кителя, а моряки — бескозырки и форменные рубахи. У всех моряков остались и тельняшки.

С 5 января 1942 года наша бригада была включена в состав 2-го Гвардейского стрелкового корпуса 1-й Ударной армии Западного фронта. В корпус, кроме нашей бригады, входили еще три стрелковые бригады и 8-я гвардейская стрелковая дивизия имени И. В. Панфилова. Корпус был выдвинут к линии фронта, проходящей по реке Лама, откуда перешли в наступление.

Противотанковый артиллерийский дивизион 45-мм пушек разместился в небольшой деревушке (всего 17 домов) Казенки, приютившейся на правом возвышенном берегу речушки с красивым названием Белянка. Для моего огневого взвода было отведено несколько домов.

Разместив орудийные расчеты и лошадей, я вошел в один из домов, представился хозяевам, сидевшим за столом, и попросил разрешения поселиться у них на несколько дней. Главу семьи звали Сергеем Ивановичем. А когда его жена назвала себя, я изумленно переспросил: «Прасковья Ивановна?» — и тут же сказал, что и мою маму зовут так же. Прасковья Ивановна заулыбалась и посмотрела на меня добрыми глазами, такими же голубыми, как и у моей матери. Я рассказал о себе.

В это время распахнулась дверь, и вошла девушка с розовыми от мороза щеками. «Вот и я!» — улыбалась шустрая и разговорчивая школьница.

Мы все вместе поужинали. Перед отходом ко сну я обошел дома и убедился, что все матросы довольны, лошади накормлены, охрана несет службу исправно.

Целыми днями мы проводили учения в заснеженном поле по занятию и перемене позиций, подготовке убежищ для пушек и лошадей, а главное — по выполнению артиллерийских стрельб по танкам.

Возвращался домой поздно, но хозяева не спали, ждали меня и предлагали поужинать. Я чувствовал себя, как в своей семье. Так продолжалось три дня.

Я остался доволен практическими действиями орудийных расчетов, результатами стрельб, которые после получения пушек были проведены впервые. Эта подготовка позволяла в последующих боевых действиях надежно и уверенно бороться с танками противника.

Рано утром на четвертый день нашего пребывания в деревушке дивизион подняли по боевой тревоге, и вместе с частями бригады мы должны были двинуться к линии фронта.

Тепло и сердечно попрощался с хозяевами. Из своей комнатушки выглянула заспанная девушка. «Прощай, Маша, и будь счастлива!» — проговорил я и направился к выходу. «Не надо говорить „прощай“, лучше „до свидания“», — ответила она. Но, к сожалению, больше нам встретиться не пришлось, помешала война. Уже после войны мне удалось узнать дальнейшую судьбу Маши. Она окончила курсы медицинских сестер и всю войну проработала в эвакогоспитале, где выходила тяжело раненного майора, а затем вышла за него замуж.

Наша бригада в непрерывных боях освободила несколько населенных пунктов и к 17 января вышла к станции Шаховская и участвовала в ее освобождении. Мы со своими пушками на конной тяге не успевали за наступающими батальонами бригады из-за снежных заносов.

В этот день в срочном порядке корпус начал грузиться в железнодорожные эшелоны и передислоцироваться в район Старой Руссы в подчинение командующего Северо-Западным фронтом. Противотанковому дивизиону было приказано грузить в эшелон только пушки, а лошадей оставить на месте погрузки. Разгрузка эшелонов с подразделениями бригады производилась на окраине Бологое, где мы вместо лошадей получили грузовые машины, которые потащили наши пушки в район селения Слобода, расположенного в 20 километрах юго-восточнее Старой Руссы. Во время марша наша колонна несколько раз была атакована вражескими самолетами, но обошлось без потерь.

3 февраля бригаде была поставлена задача: действуя в авангарде 2-го ГСК, прорвать немецкую оборону и совершить рейд в междуречье рек Редья и Ловать по тылам 16-й немецкой армии и в районе г. Холм завершить окружение демянской группировки войск противника. Выполняя эту задачу, наша бригада за 14 дней упорных боев прошла более 150 километров по тылам немецкой армии, освободила 70 населенных пунктов и 17 февраля вышла на подступы к городу Холм, перерезала шоссейную дорогу, идущую к Локни, и замкнула окружение холмской группировки войск противника.

К этому времени наша бригада вместе со 2-м Гвардейским стрелковым корпусом была передана из состава войск Северо-Западного фронта в Холмскую группировку войск 3-й Ударной армии Калининского фронта.

Тяжелые испытания легли на плечи артиллеристов. Противник имел полное превосходство в воздухе. Бригада вела наступление в основном в ночное время, а днем, во избежание потерь от ударов вражеской авиации, укрывалась в лесу или в населенных пунктах, соблюдая строгие меры маскировки и скрытности.

В ту пору зима была морозная и снежная, а дороги для автомашин оказались малопроходимыми. Зачастую приходилось тащить пушки при помощи мускульной силы орудийных расчетов. Применяли и такой способ передвижения, оказавшийся наиболее эффективным: орудия устанавливали на лыжи и волокли их то по дорогам, то по льду рек и озер. Но и это мало помогало. Мы безнадежно отставали от своих батальонов, что вызывало с их стороны и со стороны командования справедливые нарекания и разносы. Орудийные расчеты выбивались из сил, уставали, а отдыхали урывками, спали в снегу. За эти дни беспрерывного марша горячая пища доставлялась с перебоями, не хватало продуктов питания. Курильщики маялись без махорки. При этом старшина батареи старшина Масленников умудрялся регулярно выдавать положенные наркомовские 100 грамм водки, которые хоть ненадолго, но все же согревали от стужи.