Коллектив авторов - Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е — 1980-е). Том 1. Книга 1.

И впряг огонь в машину, сталь, И хаос заковал законом.

Все новое, стальное: стальное солнце, стальные деревья, стальные люди. Вдруг какой-то безумец «огонь с цепи спустил на волю» — и опять все гибнет…

У меня, к сожалению, плохая память на стихи, но одно я помню: нельзя было выбрать более поучительных и прекрасных образов.

Снова медленный, тяжкий жест — и на ступеньках Куба второй поэт. Я даже привстал: быть не может! Нет, его толстые, негрские губы, это он… Отчего же он не сказал заранее, что ему предстоит высокое… Губы у него трясутся, серые. Я понимаю: пред лицом Благодетеля, пред лицом всего сонма Хранителей — но все же… так волноваться…

Резкие, быстрые — острым топором — хореи. О неслыханном преступлении: о кощунственных стихах, где Благодетель именовался… нет, у меня не поднимается рука повторить.

R-13, бледный, ни на кого не глядя (не ждал от него этой застенчивости), спустился, сел. На один мельчайший дифференциал секунды мне мелькнуло рядом с ним чье-то лицо — острый, черный треугольник — и тотчас же стерлось: мои глаза — тысячи глаз — туда, наверх, к Машине. Там — третий чугунный жест нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым ветром, преступник идет, медленно; ступень — еще — и вот шаг, последний в его жизни — и он лицом к небу, с запрокинутой назад головой — на последнем своем ложе.

Тяжкий, каменный, как судьба, Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную руку… Ни шороха, ни дыхания: все глаза — на этой руке. Какой это, должно быть, огненный, захватывающий вихрь — быть орудием, быть равнодействующей сотен тысяч вольт. Какой великий удел!

Неизмеримая секунда. Рука, включая ток, опустилась. Сверкнуло нестерпимо-острое лезвие луча — как дрожь, еле слышный треск в трубках Машины. Распростертое тело — все в легкой, светящейся дымке — и вот на глазах тает, тает, растворяется с ужасающей быстротой. И — ничего: только лужа химически чистой воды, еще минуту назад буйно и красно бившая в сердце…

Все это было просто, все это знал каждый из нас: да, диссоциация материи, да, расщепление атомов человеческого тела. И тем не менее это всякий раз было — как чудо, это было — как знамение нечеловеческой мощи Благодетеля.

Наверху, перед Ним — разгоревшиеся лица десяти женских нумеров, полуоткрытые от волнения губы, колеблемые ветром цветы.

По старому обычаю, десять женщин увенчивали цветами еще не высохшую от брызг юнифу Благодетеля. Величественным шагом первосвященника Он медленно спускается вниз, медленно проходит между трибун — и вслед Ему поднятые вверх нежные белые ветви женских рук и единомиллионная буря кликов. И затем такие же клики в честь сонма Хранителей, незримо присутствующих где-то здесь же, в наших рядах. Кто знает: может быть, именно их, Хранителей, провидела фантазия древнего человека, создавая своих нежно-грозных «архангелов», приставленных от рождения к каждому человеку.

Да, что-то от древних религий, что-то очищающее, как гроза и буря, было во всем торжестве. Вы, кому придется читать это, — знакомы ли вам такие минуты? Мне жаль вас, если вы их не знаете…

Источник: Евгений Замятин. Мы. Сб. Утопия и антиутопия XX века. Вечер в 2217 году. Русская литературная утопия. М.: «Прогресс», 1990.

Писатель, драматург.

Родился в Киеве в семье профессора Киевской духовной академии. Окончил Первую Александровскую гимназию. В 1909 г. поступил на медицинский факультет Киевского университета.

Во время первой мировой войны работал в полевом госпитале хирургом. С 1916 г. заведовал земской сельской больницей. Во время Гражданской войны как врач был мобилизован как красными, так и белыми.

С начала 20-х годов Булгаков начинает печататься в периодических изданиях. В 1921 г. переезжает в Москву. После появления в печати сатирических произведений «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце», романа «Белая гвардия» и, особенно, созданной на его основе пьесы «Дни Турбиных», поставленной в МХТ, становится в ряд крупнейших писателей своего времени. Однако, сатирическая направленность творчества Булгакова приводит к тому, что с конца 20-х годов его практически не печатают и снимают со сцены все написанные им пьесы. Вершина творчества писателя — роман «Мастер и Маргарита» увидел свет почти через тридцать лет после его смерти.

Вышедшие в середине 20-х годов произведения Булгакова больше не печатались, и в конце 50 — начале 60-х ходили в Самиздате. Тайну романа «Мастер и Маргарита» вдова писателя Е. С. Шидловская (урожденная Нюрнберг) охраняла столь тщательно, что о нем знали буквально несколько человек из ее ближайшего окружения. В 60-х годах, когда значительная часть забытого или не увидевшего в свое время свет творческого наследия писателя была в СССР издана, Елена Сергеевна предприняла несколько попыток опубликовать роман, но безуспешно. Забавно, что в Самиздате роман появился …после опубликования его в журнале «Москва» в 1966-67 годах: в тексте было сделано 159 купюр, изъято около 12 % текста. Эти купюры с точным указанием мест в журнале, куда их следует вставлять, ходили в Самиздате, а в 1969 г. издательством «Посев» во Франкфурте-на-Майне был напечатан роман, причем места, изъятые в журнальной публикации цензурой, были набраны курсивом.

Первым более или менее полным изданием произведений Булгакова является пятитомное собрание сочинений: М. А. Булгаков. Собрание сочинений в пяти томах. М.: Художественная литература, 1989-90.

«Дьяволиада» и «Роковые яйца» — фантастические повести, написанные и опубликованные Булгаковым в первой половине 1920 гг. «Дьяволиада» (ее подзаголовок: «Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя») была закончена в августе 1923 г. Ее принял к печати редактор альманахов «Недра», старый большевик и издательский работник Н. С. Ангарский-Клестов — один из немногих коммунистических функционеров, высоко оценивших талант молодого писателя. Повесть была опубликована в вып. 4 альманаха «Недра», вышедшем в свет в феврале 1924 г. Фантастический жанр был достаточно распространен в 1920 гг., и, несмотря на сюжет (приключения маленького человека, гибнущего в гигантской бюрократической машине советского учреждения), «Дьяволиада» не вызвала резких откликов критики. Только позднее критики раскусили замысел Булгакова: «для Булгакова наш быт — это действительно фантастическая дьяволиада, в условиях которой человек не может существовать».

Написанная вслед за «Дьяволиадой» (октябрь 1924) научно-фантастическая повесть «Роковые яйца» тоже была впервые опубликована в «Недрах» (вып. 6, 1925). В этом произведении, действие которого перенесено автором в недалекое будущее (1928), сатирическое изображение советского общества лишь слегка замаскировано научно-фантастическим сюжетом: поход чудовищных пресмыкающихся на Москву. В отличие от «Дьяволиады», повесть имела большой читательский успех (в том же году была переиздана в журнале «Красная панорама») и широко обсуждалась в прессе. Особенно возмутило рецензентов и анонимных доносчиков ОГПУ то, что превращению безобидных лягушек и змей в гигантских свирепых гадов способствует некий «красный луч», изобретенный великим ученым и попавший в невежественные руки советских работников.