Кацурагава Хосю - Краткие вести о скитаниях в северных водах

Генерал-аншеф Александр Андреевич Безбородко и генерал-майор Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин занимаются сахарным производством, генерал-поручик Осип Андреевич Ингельстром имеет мельницы, на которых мелятся на муку ячмень и пшеница. Таким образом, все чиновники, и мелкие и крупные, занимаются каким-нибудь промыслом, который и народу пользу приносит и им самим выгоду дает, По-видимому, этим самым возмещается ущерб от того, что не поднимается целина там, где это следовало бы, делать [27] "Краткие вести о скитаниях в северных водах", стр. 137-138 (стр. указаны по изд. Камэи Такаёси). .

Кодаю бывал на упомянутом выше стекольном заводе Кирилла Лаксмана в Тальцах и так описал его:

"Фабрика стеклянных изделий Кирилла Лаксмана находится в шести-семи верстах в глубине гор. Она устроена на площади, каждая из четырех сторон которой равна около двухсот саженей. В центре устроена печь. Размеры печи две сажени на одну сажень. Мастеровых двадцать один человек, все они живут там с женами и детьми в домах, стоящих рядом друг с другом. Там же имеется баня, пекарня и т. д., так что получается прямо, как городок [28] Точность сведений о Тальцынском заводе, которые Кодаю сообщил Кацурагаве, в частности о количестве рабочих, подтверждается официальными русскими данными, приводимыми Лагусом в указанной выше работе, "Эрик Лаксман", стр. 177. .

Из стекла там делают рюмки, листовое стекло, чашки с крышками, лампады, всевозможные бусы и так далее.

Изделия фабрики продаются не только в стране, но много отправляется в маньчжурские края. Производительность фабрики в год очень велика. Если даже фабрика Кирилла так велика, то предприятия, принадлежавшие Потемкину, Жигареву и другим, говорят еще больше".

Живя на Алеутских островах, Кодаю наблюдал, как наживаются русские промышленники на торговле "мягкой рухлядью", т.е. мехом.

"Ракко называется "бобура" /бобер, т.е. морской бобер/ [29] Морской, или камчатский бобр, из семейства куньих, с ценным мехом. . Бобра добывают на островах вокруг Амчитки. Туда крупные русские купцы, как Жигарев и другие, посылают своих приказчиков, которые ведут там торговлю. Одну шкуру морского бобра они выменивают на четыре-пять листов табака. Шкуры отправляют в Россию для торговли с Турцией. В Турции мех высших сортов продается за во-семьсот-девятьсот рублей серебром и даже за шкуры низшего качества берут по двести-триста рублей за штуку. В столице мех высших сортов стоит сто семьдесят-сто восемьдесят рублей, а на Камчатке и вообще в тех краях-рублей пять серебром".

Много внимания уделено налоговой политике.

"Налог платится вне зависимости от размера и плодородия земли и с мужчин и с женщин в возрасте от пятнадцати лет и выше по пятьсот медных мон /копеек/ с человека, это относится ко всем сословиям, кроме чинов-киков, то есть к крестьянам, ремесленникам и купцам. Не-лог, приходящийся на слуг, вносят их хозяева. Поскольку в России зерновые не растут, естественно, что налог рисом или зерном не вносится. А якуты, тунгусы, буряты, камчадалы и прочие дикари, живущие на островах, а также горные жители денег не платят, а вносят ежегодно по две шкуры диких зверей на одного человека. Купцы же, которые выменивают на островах мех морского бобра, нерпы и других животных, уплачивают налог по одной шкуре с каждых десяти добытых шкур. Таких крупных купцов, торгующих мехом, имеется пять домов: два дома братьев Демидовых и три дома братьев Жигаревых. Кроме того, богатые купцы докладывают правительству о размере наличных денег и уплачивают налог по одной медной копейке с десяти рублей (соответствуют нашему одному рё золотом). В зависимости от размеров этого налога купцам жалуется соответствующий ранг. Поэтому имеются среди них и такие, которые, желая получить ранг повыше, указывают большую сумму наличных денег и уплачивают больший налог; есть же, наоборот, и такие, которые, стремясь уменьшить свой налог, указывают меньшую сумму наличных денег. Говорят, что такой порядок установлен при царствующей ныне императрице".

Кодаю подчеркивал, что ему разрешили везде бывать и все осматривать. Поэтому он имел возможность подробно описать не только обычные учреждения, дома, дворцы и т. д., но и тюрьмы, которые видел в Петербурге, положение заключенных, существовавшие в то время наказания; как можно видеть из его описания, он, лично присутствовал во время наказаний.

"Тюрьма для особо важных преступников находится на Васильевском острове. Забор вокруг нее сделан из бревен, которые стоят вплотную одно к другому без единой щели и с наклоном внутрь. С их внутренней стороны набито много больших гвоздей. Ворота в тюрьме только с одной стороны и очень узкие, а порог у них сделан такой высокий, что на него надо сесть верхом, чтобы перешагнуть. Там на питание арестантам отпускается по медной копейке в день. Этих денег, конечно, не хватает, поэтому заключенных выводят собирать милостыню. При этом их сковывают по два человека кандалами — одна нога одного заключенного с ногой другого, и их сопровождает один солдат. Стоя у ворот они просят у прохожих милостыню, говоря: "Миросутэ, батисйка, матисйка" [30] Искаженные русские слова, написанные японской слоговой азбукой . "Миросутэ" значит "Подайте милостыню!", "батисйка" значит "батюшка", "матисйка" значит "матушка", то есть: "Подайте милостыню, батюшка, матушка!".

В Китае хуанцзы /нищие/ называют подающих им милостыню отцом и матерью. У нас нищие, обращаясь к прохожим, называют всех их отёдзя /отец, старшой/. Очевидно, во всех странах просящие о сочувствии прибегают к одинаковым словам.

Летом заключенные нанимаются работать в сельском хозяйстве за 16 копеек в день и из этих денег откладывают себе запас на зиму. Зимой выходить на улицу они не могут, ибо одежда у них тонкая, и расходуют на пищу деньги, накопленные летом.

Наказаний существует только три вида: порка плетями, вырывание ноздрей и клеймление. Смертной казни совсем нет".

Дальше идет подробное описание наказаний плетью, вырывания ноздрей, пропускания сквозь строй и т. д., которые, по-видимому, Кодаю лично наблюдал, с такими деталями они описаны. В заключение добавляется, что крупные преступники, кроме того, ссылаются на рудники в Сибирь и Малороссию.

С восхищением описывая Эрмитаж, в котором Кодаю был вместе с Кириллом Лаксманом, он заявил, что собрание книг там, "вероятно, самое лучшее в мире". В восторг привели его также различные коллекции, чучела животных, большой магнит и т. д. (стр. 257).

Проездом через Нижний Новгород Кирилл Лаксман купил две шкатулки драгоценных камней. По этому поводу записано:

"Вообще во всех домах среднего достатка и выше любят собирать драгоценные камни, птиц, животных, рыб, раковины и иные всевозможные диковинные и редкие вещи и хвастаться ими. Поэтому цена на драгоценные камни и тому подобные вещи там очень высока. Когда Кирилл ехал с Кодаю в столицу, то в Нижнем Новгороде он купил два" ящичка минералов. За один ящичек он заплатил семь тысяч девятьсот рублей, за другой — пятнадцать тысяч рублей. Размер этих ящичков вроде наших хйтайбако". Кодаю был возмущен такой ценой, но когда сказал об этом Кириллу, то тот только рассмеялся и сказал, что иногда только один хороший камень может стоить тысячу и даже две тысячи рублей, а здесь много камней, так что это даже не так уж дорого.