Петр Балаев - Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

Выступления по отчетному докладу продолжались. После Спиридонова к трибуне вышел Мазуров, первый секретарь Белоруссии. Те же слова в адрес «антипартийной группы», обвинения в адрес Георгия Максимилиановича Маленкова, только фамилия Первого маршала не прозвучала в его выступлении. Побоялся белорусский секретарь за свой авторитет в главном партизанском крае, там еще помнили, кто и какой вклад внес в развитие партизанского движения.

Сменил Мазурова у трибуны первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Ш.Р. Рашидов, потом — первый секретарь ЦК Компартии Казахстана ДА Кунаев. Оба они ни словом не обмолвились о «культе личности». Те, кто к званию мужчины относился хоть сколь-нибудь щепетильно, пачкать себя совсем уж откровенной и подлой ложью не пожелали.

Председательствующий на заседании, Л.И. Брежнев объявил перерыв…

Когда Климент Ефремович прибыл на Украину, там вовсю гуляли «армии» Григорьева и Махно.

Бывший штабс-капитан Никифор Григорьев был, наверно, самой колоритной фигурой «цветного братства». Алкоголик и авантюрист. Нет, это слишком банально и пошло — такая характеристика. Но как я ни стараюсь охарактеризовать атамана, получается всё банальнее и пошлее. Матерщина же подвержена цензуре.

Этот нехороший человек Никифор Александрович умудрился до того, как в его биографии появился Климент Ефремович Ворошилов, послужить вообще всем властям самостийной Украины, о которых он смог услышать. Гетманщине, петлюровщине, боротьбистам… Пока не привела его кривая к закадычному дружку Троцкого Антонову-Овсеенко, командующему Украинским фронтом. Стал командиром бригады. Григорьевские банды, названные бригадой, пошли штурмовать Одессу. По пути взяли Херсон и Николаев. Из Одессы уходили французы, их интервенция была парализована восстаниями на кораблях и в частях, на их плечах бригада Григорьева заскочила в город и зверски его раздербанила. Антонов-Овсеенко попытался убрать эту гопоту с глаз подальше, атаману дали должность командира дивизии, и эту «дивизию» приказали передислоцировать к румынской границе, для помощи венгерской революции.

Естественно, «дивизия» не захотела бросать богатые одесские трофеи, и ее командир стал искать нового хозяина для своей атаманской задницы. А перспектива была только одна — Деникин. Всех остальных он уже успел «осчастливить» своей службой.

8 мая Григорьев начал мятеж и двинул войска на Киев.

Но атаману зверски не повезло. На Украине уже был Ворошилов. Климент Ефремович к моменту григорьевского мятежа успел почистить ЧК на местах, ликвидировать белогвардейский заговор в Киеве, особо буйные хохлы пугливо притихли. Стиль работы Ворошилова назывался «железная рука».

Клименту Ефремовичу войска с фронта для подавления григорьевщины не потребовались. Его назначили командующим внутренним Харьковским военным округом, он собрал все отряды округа в кулак и 21 мая на подступах к Киеву разогнал атаманское войско. Меньше 2-х недель хватило Клименту Ефремовичу на ликвидацию мятежа.

Разбитый Григорьев бросился искать союзников. Само собой, мимо еще одного «революционера» он пройти не мог, кинулся к Махно. Здесь его ждал фатальный облом — Нестор успел познакомиться с Ворошиловым лично…

Про Махно наши россиянские кинематографисты даже фильм сняли художественный, да еще и многосерийный. И там он таким рыцарем без страха и упрека показан! Борец за народное счастье! И всемирную анархию.

Что там за навоз в головах у них, у этих кинематографистов, я даже предполагать не могу. Наверняка — свинячий с гуляйпольского свинарника.

Сельский парубок в молодости связался с анархистами. Быстро попался на банальной уголовщине, был приговорен к повешению. Потом ему заменили виселицу на бессрочную каторгу. В каторжной тюрьме окончательно сблизился с анархистами. После Февральской революции вышел на волю и начал изображать из себя великого революционера. Районного масштаба. Так у себя на раёне гуляйпольском и бурогозил. В начале 1918 года отправился в большое турне по стране. Через Царицын в Москву…

Оставил мемуары. Если бы наши кинодеятели потрудились их прочесть, то никакого бы желания снимать фильмы о Несторе у них не появилось. Убожество. И мемуары, и сам их автор. Хотя, он даже автор… условный. Редактировал это убожество анархист Волин. Но там ни одна редакция не поможет.

В Царицыне Нестор увидел Ворошилова. И запомнил. В то время в Царицыне был арестован бандит-анархист Петренко, Махно начал планировать, как он писал, его освобождение со свержением Советской власти в городе.

Но: «На такое решительное отговаривание петренковцев от их планов занять город и посчитаться с его правителями — помимо того, что в этих планах петренковцев я видел необузданную жажду мести, бессильную оправдать себя, — меня толкало еще и то обстоятельство, что я в этот же день наткнулся на Ворошилова, в то время создававшего 10-ю армию. Он выступал перед массой портовых рабочих, освещая им положение Царицынского фронта революции против контрреволюции. По речи, чисто деловой, но сильной речи Ворошилова, я понял, что на фронте революции неудачи, что его нужно поддержать свежими силами. Я тут же выступил после речи Ворошилова и осветил этим труженикам то, что творят немецкие юнкера и отряды украинской Центральной рады над революционными украинскими тружениками. Я тоже призывал их оказать помощь вооруженному фронту революции против казаков, которые своей ближайшей задачей ставили занятие Царицына, как центра группирования революционных сил.

Помнится, Ворошилов тогда имел большой успех. Рабочие вынесли резолюцию, что они пойдут на фронт…

Итак, нарисованное Ворошиловым на митинге портовых рабочих тяжелое положение на Царицынском фронте усилило во мне решение во что бы то ни стало отговорить красногвардейцев-петренковцев от мысли нападения на революционный комитет и Совет рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов Царицына с целью овладения городом и разгона, как петренковцы выражались, засевших в нем правителей. Поэтому на другой день в указанный час я был на месте. И когда красногвардейцы-петренковцы встретились со мной (их было на сей раз пять человек), я без стеснения заявил им, что я серьезнейшим образом обдумал их планы и нашел их никуда не годными, а последствия их выступления вредными для нашего общего революционного дела».

Что-то мне кажется, просто испугался Нестор Иванович. Урки пятой точкой опасность чувствуют, он понял, что Климент Ефремович устроит им «освобождение». Этот страх перед Ворошиловым прилип к нему на всю жизнь. Еще до начала ликвидации банды Григорьева, Климент Ефремович лично встретился с Махно. Тогдашнее советское командование пожелало привлечь войско батьки для борьбы с белогвардейцами. Стали искать возможность переговоров. Махно согласился, поставил условие: он будет говорить только с одним представителем власти, и чтобы тот прибыл в его штаб без оружия. В этом условии — вся смелость и отчаянность, которой наделили гуляйпольского бандита пропагандисты. Трусливый шакал.