Петр Балаев - Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

«Третий вопрос. Ну, война объявлена, начались военные действия. Правильно ли разместили наши военные руководящие органы наши войска на фронте? Как известно, войска были размещены на фронте в виде 5 основных колонн. Одна, наиболее серьезная, колонна наших войск на Карельском перешейке. Другая колонна наших войск и направление этой колонны было Северное побережье Ладожского озера с основным направлением на Сердоболью. Третья колонна, меньшая, направлением на Улебо. Четвертая колонна с направлением на Торнео и пятая колонна — с севера на юг на Петсамо.

Правильно ли было такое размещение войск на фронте? Я думаю, что правильно. Чего хотели добиться этим размещением наших войск на фронте?»

И здесь Сталин доводит до Совещания то, что до этого момента не знали сами командиры частей, участвующих в войне. До 17 апреля эти сведения составляли государственную тайну.

«Если взять Карельский перешеек, то первая задача такая. Ведь на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое, а еще лучше предусмотреть худшее. Наибольшая колонна наших войск была на Карельском перешейке для того, чтобы создать невозможность для возникновения всяких случайностей против Ленинграда со стороны финнов. Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада. Знаем хорошо. Надо в войне предусмотреть всякие возможности, особенно не упускать из виду наиболее худших возможностей. Вот исходя из этого, надо было здесь создать большую колонну — на Карельском перешейке — что могло прежде всего обеспечить Ленинград от всяких возможных случайностей».

Вы все еще уверены, что я выдумал, что Маннергейм, по всей вероятности, планировал именно из района Карельского перешейка ударить в направлении Ленинграда, после того, как наши войска будут измотаны при штурме финской обороны? Даже более того, Маннергейм мог и ударить прямо в направлении на Ленинград, упреждая развертывание сил Красной армии, а, в случае неудачи, отскочить опять за заслон долговременных оборонительных сооружений.

Но Ворошилов его переиграл вчистую, сделав то, чему не учили ни в каких Академиях, он лишил финнов тактической инициативы, начав штурм предполья и оборонительной линии явно недостаточными для этого силами, решая следующие задачи:

«…расположение войск на Карельском перешейке преследовало три цели: создать серьезный заслон против всяких возможностей и случайностей против Ленинграда; во-вторых, устроить разведку территории и тыла Финляндии, что очень нужно было нам; и, в-третьих — создать плацдарм для прыжка, куда войска будут подвезены».

Практически аналогичные задачи имели войска и на остальных оперативных направлениях.

17 апреля на совещании с командным составом И.В. Сталиным деятельности наркомата обороны была дана максимально высокая оценка. Он констатировал факт, что в СССР была создана современная армия:

«Общий вывод. К чему свелась наша победа, кого мы победили, собственно говоря? Вот мы 3 месяца и 12 дней воевали, потом финны встали на колени, мы уступили, война кончилась. Спрашивается, кого мы победили? Говорят — финнов. Ну конечно, финнов победили. Но не это самое главное в этой войне. Финнов победить — не Бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить. Мы победили не только финнов, мы победили еще их европейских учителей — немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили. Не только финнов победили, но и технику передовых государств Европы. Не только технику передовых государств Европы, мы победили их тактику, их стратегию. Вся оборона Финляндии и война велась по указке, по наущению, по совету Англии и Франции, а еще раньше немцы здорово им помогали, и наполовину оборонительная линия в Финляндии по их совету построена. Итог об этом говорит.

Мы разбили не только финнов — эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа».

Да, звучала и критика. Но она была в таком тоне: кое-кто сразу не смог перестроиться, а потом все исправились и воевали очень хорошо. Понятно, что если вы кабинетный ученый и никогда реальным делом не занимались, если вас так на совещаниях никогда не «критиковали», то можно это трактовать, как жесткий наезд начальства. На самом деле — это похвала.

Тем более что Иосиф Виссарионович четко определил природу недостатков командования в начале войны, они носили сугубо объективный характер: «Ведь имейте в виду, что за все существование Советской власти мы настоящей современной войны еще не вели. Мелкие эпизоды в Манчжурии, у озера Хасан или в Монголии — это чепуха, это не война — это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном. Япония боялась развязать войну, мы тоже этого не хотели, и некоторая проба сил на пятачке показала, что Япония провалилась. У них было 2–3 дивизии и у нас 2–3 дивизии в Монголии, столько же на Хасане. Настоящей, серьезной войны наша армия еще не вела. Гражданская война — это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов. Без всего этого какая же это серьезная война? Это была особая война, не современная. Мы были плохо вооружены, плохо одеты, плохо питавшиеся, но все-таки разбили врага, у которого было намного больше вооружения, который был намного лучше вооружен, потому что тут в основном играл роль дух.

Так вот, что помешало нашему командному составу с ходу вести войну в Финляндии по-новому, не по типу гражданской войны, а по-новому? Помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны. Как у нас расценивают комсостав: а ты участвовал в гражданской войне? Нет, не участвовал. Пошел вон. А тот участвовал? Участвовал. Давай его сюда, у него большой опыт и прочее.

Я должен сказать, конечно, опыт гражданской войны очень ценен, традиции гражданской войны тоже ценны, но они совершенно недостаточны. Вот именно культ традиции и опыта гражданской войны, с которыми надо покончить, и помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны».

И вообще на этом совещании не героев за подвиги награждали, оно и должно было носить критический характер, выявлялись ошибки и просчеты, определялись меры по их исправлению. Более того, был еще и Пленум ЦК после Финской войны, где К.Е. Ворошилов выступил с докладом о состоянии армии и мерах по устранению выявленных в ходе войны недостатков. Так там он в адрес своего детища вообще ни одного ласкового слова не сказал. Сплошная разгромная критика.