Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

– Видишь ли, достаточно пары звонков в АДБ, и ты проведешь несколько лет за решеткой, пока власти будут выяснять, лгут ли мои свидетели. И кому же они поверят, как ты думаешь? Масе и твоим врагам, или тебе, бедняжке? Так что подумай серьезнее над моим предложением. Что не отдаст эта старая нацистка, чтобы вновь увидеть своего сыночка? Правильно я говорю, любовь моя?

Я словно окаменела, пока он объяснял – короткими фразами, с большими паузами, в хорошо знакомой мне манере, – что я нужна ему, чтобы ускорить реализацию его замыслов. В противном случае на подготовку уйдут месяцы. У него, видите ли, нет переводчиков, которым он может доверять, да еще владеющих несколькими языками. Выбор, который мне предстоит сделать, – это не «серебро или свинец» – потому что он знает, что смерть меня не пугает, а деньги или тюрьма! Через несколько дней он позвонит мне, а затем продемонстрирует, что говорил всерьез. И он повесил трубку.

Мне позвонила Стелла Токансипá, журналистка, ответственная за статью обо мне в журнале «Семана». Она сказала, что предпочла уволиться, но не писать обо мне гадости, как того требовали ее руководители. Другой человек, не обладающий отвагой и принципиальностью Стеллы, напишет все, что ему продиктуют.

«El Tiempo» не отстает и публикует новые сведения о моей шикарной жизни. Теперь я – любовница еще одного наркобарона, имени которого никто не знает. Из телеведущей я якобы превратилась в отъявленную воровку, помешанную на предметах роскоши. Поэтому меня якобы вновь безжалостно избили, изуродовав при этом лицо. Совершенно ясно, что, распуская подобные слухи, Эскобар дает мне понять, что какой бы мужчина ни появился рядом со мной, журналисты, под диктовку одного из ставленников Пабло, окрестят его «очередным наркобароном, пока что неизвестным широкой публике». И что вместо того, чтобы проводить жизнь в одиночестве и сидеть без работы, мне бы уже пора начать думать о деле, отставив в сторону принципы. Представители власти, которые не сидят на зарплате у Пабло, находятся на службе у моих врагов, так что я не могу заявить о шантаже со стороны Эскобара. Гнусные вымыслы, телефонные угрозы и глумление, которые преследуют меня даже по дороге в супермаркет, доводят меня до анорексии. В течение нескольких дней я всерьез подумываю о самоубийстве.

Но затем я вдруг вспоминаю об Энрике Парехо Гонсалесе. Будучи министром юстиции от партии «галанистов», он подписал первые постановления об экстрадиции, сменив на этом посту Родриго Лару, убитого по приказу Эскобара. В 1987 году он возглавил посольство Колумбии в Венгрии и стал единственным человеком, который выжил после покушения, организованного лично на него Пабло Эскобаром: пять выстрелов в упор в гараже его дома в Будапеште, три из них в голову. История этого храброго человека – сейчас, чудесным образом полностью восстановившего здоровье, как нельзя лучше демонстрирует, насколько далеко от Колумбии может простираться власть наркобаронов, если речь заходит о мести. В моей стране, где предпочитают забывать о прошлом, Эскобар не прощает ничего.

Я знаю, что у Пабло уже достаточно информации о семье моего жениха. Но инстинкт подсказывает мне, что до тех пор, пока мой возлюбленный находится вдали от Колумбии, а я вдали от Германии, с ним ничего не произойдет. Целую ночь я размышляю на эту тему. Моя совесть подсказывает мне единственно возможное решение: я останусь одна. А так как у меня нет достаточно свежего материала, чтобы представить его в одно из международных артистических агентств, я приму свою судьбу и буду жить в этой стране. Из переговорной кабины «Телекома» я звоню своему жениху и прошу о срочной встрече в Нью-Йорке. В самый печальный день моей жизни я возвращаю ему кольцо и говорю, что, пока жив этот монстр, мы не должны видеться. И лучше не звонить мне, потому что иначе его похитят или убьют, а меня обвинят в соучастии. Пройдет более шести лет, прежде чем мы освободимся от обстоятельств. Но к концу 1997 года он будет уже очень болен, а для меня начнется последнее из испытаний, оставленных мне в наследство Эскобаром.

Вернувшись в Боготу, я меняю номера телефонов, а новые не сообщаю никому, за исключением четырех человек. Я так напугана возможностью похищения, что когда две мои близкие подруги спрашивают о моем бывшем женихе, я отвечаю, что это было лишь еще одной из многочисленных фантазий СМИ.

Конституционная Ассамблея 1991 года начиналась в атмосфере надежды и диалога, в котором принимали участие традиционные партии, вооруженные группировки, национальные и религиозные меньшинства и студенты. Антонио Наварро из «M-19» и Альваро Гомес из Консервативной партии пожимают друг другу руки. Через несколько месяцев в Конституцию вносят поправки и отменяют экстрадицию. Все, и герои, и злодеи, готовятся к началу новой эры под эгидой взаимопонимания и согласия.

Но в стране, где правовое государство всегда приносится в жертву худому миру, нужному для того только, чтобы амнистировать очередную наркогруппировку, в сотый раз обойдя закон и избегнув экстрадиции – все не так просто. В начале девяностых появляются «Лос Пепес» – «преследователи Пабло Эскобара». Ни для кого не секрет, что эта организация укомплектована вооруженными боевиками. Во главе стоят братья Фидель и Карлос Кастаньо, из картеля Кали, перебежчики из Медельинского картеля. В «Лос Пепес» вошли также полицейские и служащие сил внутреннего правопорядка, так или иначе пострадавшие от действий Эскобара. Ну и конечно, не обошлось и без помощников из-за рубежа, в лучших традициях контрас.

После очередной и, как казалось, окончательной отмены экстрадиции, чтобы защититься от «Лос Пепес», которые преследовали его все безжалостнее, Эскобар заявляет, что готов сдаться. Но для этого в его родном городке Энвигадо, на указанной им площадке в 3 гектара, для него должны построить специальную тюрьму. Там он укроется с самыми преданными людьми, под охраной отобранного им самим персонала. Тюрьма должна иметь обзор в 360 градусов и защищенное воздушное пространство. По всему периметру должна проходить проволока под напряжением. Это учреждение необходимо оборудовать всеми современными удобствами и развлечениями – так в Колумбии выглядит, применительно к богатым людям, чудесная юридическая формула, именуемая «домашним арестом».

Правительство Гавирии, устав воевать с Эскобаром, отвечает:

– О’кей! Строй себе футбольное поле, бар, дискотеку, принимай там, кого захочешь, но дай нам передышку.

Сдача Пабло властям превращается в событие года. Помешанный на своей безопасности, он требует, чтобы ни один самолет не нарушал воздушного пространства Медельина в тот день, когда он будет предавать себя в руки правосудия. Он едет в окружении вереницы автомобилей, полицейских и СМИ из всех стран мира, к своему новому убежищу, строительство которого было оплачено колумбийским правительством.