Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

– Тебе предлагали зарплату вице-президента за управление несколькими домами? Ты права, за каждым богатеем стоит великая женщина: сообщница или раба. Старуха, будучи сообщницей своего мужа, хотела сделать тебя рабой сына! Вот ведьма! Как тебе удается заставлять всех этих до неприличия богатых типов платить тебе? Поделишься секретом, любовь моя?

– Вы прекрасно знаете как. И с возрастом я становлюсь все элегантнее. Полагаю также, что мои портреты на первых полосах восьми десятков печатных изданий также немного помогают. Вы, правда, столь же популярны… но по другим причинам.

– Что правда, то правда… Но на обложке «Ало» ты выглядишь просто ужасно! Не хотел тебе говорить, но время тебя не пощадило.

Смена номера.

Я обдумываю, что я ему скажу, когда он снова позвонит. Звонок раздается через несколько минут. После нескольких ничего не значащих фраз о моем возвращении к работе я говорю, что на экране я смотрюсь лучше, чем когда-либо – и уж определенно лучше, чем он, – потому что в сорок один год я вешу пятьдесят три килограмма, и на вид мне не более тридцати. Я вынуждена объяснить ему причины, по которым столь неудачное фото, единственное по-настоящему вульгарное за всю мою жизнь, попало на страницы этого журнала.

– Конечно, они выбрали эту фотографию. Вы же похитили хозяина этого журнала. Я вынуждена была просить работу у людей, чьи дома вы сожгли. Они использовали меня в качестве приманки для своего дрянного сериала с третьесортными героями-любовниками, а затем вышвырнули на улицу подыхать с голоду, видимо, по приказу Санто Доминго, чей самолет вы взорвали, в придачу с находившимся там зятем моей подруги.

– Почему ты так со мной разговариваешь? Такая женщина, как ты, родилась не для того, чтобы стать рабыней бездушных магнатов. Ты заслуживаешь счастья. И вот увидишь, этот мужчина, который тебя оставил, очень скоро к тебе вернется. Ты умеешь быть о-о-очень соблазнительной. Мне ли не знать!

Я отвечаю, что он действительно приезжает через несколько дней. Но я решила, что больше никогда не буду общаться с его матерью. Пабло отвечает, что в моем возрасте мне бы лучше подумать о собственном бизнесе. Прощаясь, он говорит, что обязательно мне позвонит после Конституционной Ассамблеи.

Через четыре дня мой жених приезжает в Боготу. Он снова надевает мне на палец подаренное ранее кольцо и настаивает на том, что будет очень счастлив, если я соглашусь стать его женой. Через некоторое время его мать наверняка поменяет свое мнение и аннулирует контракт. Я отвечаю, что уже не могу разорвать соглашение со студией «Караколь», иначе мне придется выплатить им неустойку в три раза превышающую мой гонорар. Как только материал будет снят, я уеду из Колумбии и почти наверняка получу прекрасные предложения о работе в Соединенных Штатах. Он меня умоляет, чтобы я этого не делала. Я отвечаю, что он ставит меня перед очень тяжелым выбором. Через несколько часов мне нужно выезжать в городок Онда, где снимаются первые части сериала. Мы прощаемся и договариваемся увидеться в следующем месяце где-нибудь на Карибах.

На банкет по поводу начала съемок приглашены триста человек. Ампаро Перес, глава пресс-центра «Караколь», забирает меня на своей машине. По дороге он спрашивает у меня:

– Слышно что-нибудь о твоем немецком друге?

– Он был здесь две недели назад и оставил мне вот это. И я показываю ей свое кольцо с бриллиантом чистейшей воды, в четыре раза крупнее, чем камни Густаво.

– Сними это безобразие, прежде чем Мабель решит, что это подарок Пабло, и уволит тебя за то, что ты опять связалась с дурной компанией.

– Пабло никогда не подарил бы мне венчального кольца, Ампаро, потому что он уже женат.

Но я все же переворачиваю кольцо камнем внутрь, потому что люди думают, что в этой стране только у Пабло Эскобара есть деньги на бриллианты.

На следующее утро мой жених звонит мне, чтобы спросить, как прошел первый день съемок и посвященный этому событию банкет. Я описываю ему сьемки в вечерних сумерках, среди туч ненасытных москитов, да еще и в адской жаре, которая с учетом софитов превышает сорок пять градусов. После короткого молчания и с нескрываемой печалью в голосе, он говорит мне по-немецки:

– Я не понимаю, зачем ты подписала этот контракт. И еще… Есть кое-что, что я должен сказать тебе. По дороге от твоего дома до аэропорта за мной следили… Я знаю, кто это. Думаю, он по-прежнему любит тебя, Малыш.

Земля уходит у меня из-под ног. Как я могла быть такой идиоткой? Почему до сих пор не поняла, ЧТО из себя представляет Пабло Эскобар? Мне следовало понимать, что, человек, обокравший меня в 1988 году, с которым мы не общались три с половиной года, звонил не для того, чтобы выразить свои теплые чувства. Он хотел удостовериться, что слухи верны: я обижена на мужчину, которого оставила, или на его семью и поэтому могу быть полезна.

Прежде чем в ужасе повесить трубку, я успеваю сказать ему, также по-немецки:

– Нет, нет и нет. Уже давно он не любит меня. Все гораздо хуже. Не звони мне больше. Я сама свяжусь с тобой завтра и все объясню.

Через пару дней, в полночь, звонит Пабло:

– Мы оба знаем, что ты забываешь своих мужей и кавалеров на следующий же день после того как бросаешь их. Не так ли, любовь моя? Не знаю, как это тебе удается, но ты всегда находишь им замену за 48 часов. То, как поступает с тобой «Караколь» – это vox populi . Я же хочу обеспечить твое будущее. Меня действительно волнует твоя судьба. Ты ведь не молодеешь. Или я ошибаюсь? Я вышлю тебе в письменном виде серьезное предложение. Не забывай, что СМИ будут писать о тебе то, что я захочу: достаточно позвонить им несколько раз и сообщить что-нибудь интересное, и ты никогда больше не найдешь работу. Прощай, любовь моя.

В записке говорится, что у него уже есть вся необходимая информация, но ему нужна моя помощь. Предложение заключается в двадцати пяти процентах с «прибыли» и сопровождается списком: адреса проживания и частные телефоны, данные о состоянии финансов, имена детей – если таковые имеются, дата ближайшего приезда моего друга в Колумбию и моей поездки в Европу. На другой странице, с именами и вырезками из газет, приклеенными на страничке желтой бумаги идет дополнение:

При попытке похищения был убит сеньор такой-то, сын сеньоры такой-то, жены сеньора такого-то, президента Совета директоров фирмы такой-то, расположенной в городе таком-то. Бывшая ведущая новостей Вирхиния Вальехо, обвиненная в причастности к данному преступлению, задержана и препровождена для допроса в тюрьму».

Часами я ломаю голову над тем, как ему удалось добыть имена. Вспоминаю, как он сказал однажды, восемь лет назад: если хорошо все спланировать, любое злодейство может стать реальностью. Я полагаю, что кто-то из его окружения летел тем же самолетом, что и мой жених. Уже в Германии, после нескольких дней слежки, они выяснили, о ком идет речь. Другой вариант: он следил за мной в один из моих приездов в Германию. Я спрашиваю себя, знает ли он о моих отношениях с Интерполом и мог ли подозрительный человек, встреченный мной в зоопарке, быть его наемником? Может быть, письма и фотографии, полученные моей предполагаемой свекровью также проявление его мести? Я взвешиваю все факты. В голову приходит мысль о том, что в офисе моего жениха очень легко можно навести о нем справки. Я знаю, что когда речь идет о легких деньгах и, к тому же немалых, для Пабло «Париж стоит мессы». Когда он снова звонит мне, на этот раз на рассвете, он заявляет, что рано или поздно, с моей помощью или без нее он добьется своего.