Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

Я знаю, что Эскобар не причастен к смерти Пардо Леаля, потому что он свободомыслящий либерал, который никого не убивает из идеологических соображений. Он расправляется только с теми, кто у него крадет или преследует его в течение многих лет. Когда мы прощались, он сказал мне, что я ничего, совсем ничего не смогу поделать, чтобы изменить ход истории. Я знаю, что Пабло никогда никому не признается в своем бессилии, слабости или поражении, и понимаю, ЧТО на самом деле он хочет мне этим сказать: что он абсолютно ничего не сможет сделать при всей своей жестокости и миллиардах с объединенными усилиями государства, сил безопасности и навязчивой манией его друга и партнера уничтожить все, что хотя бы отдаленно напоминает коммунизм.

Я написала Пабло на следующий же день после возвращения. Письмо было зашифровано, и в качестве подписи я использовала одно из ласковых прозвищ, которые он для меня придумал. Я посоветовала ему не забывать об огромном влиянии, которое имеет Фидель Кастро в странах движения неприсоединения и во всем мире. Я предупредила Пабло, что в тот день, когда Кастро обнаружит, ЧТО собираются делать или уже делают его подчиненные, он расстреляет их без всяких сантиментов и, как всегда, использует ситуацию для укрепления своего имиджа. Я напоминаю, что рано или поздно ему придется бежать из Колумбии со всей семьей. Ни одна крупная держава не захочет их принять, а Кастро заблокирует ему доступ во все диктатуры третьего мира, которые выдали ему свои паспорта. Если же ему и позволят въехать, то только с одной целью: чтобы передать его в руки гринго за соответствующее вознаграждение. Если он хочет в одиночку бросить вызов картелю Кали, государственному аппарату Колумбии, Фиделю Кастро и американцам, это значит, что он потерял всякое чувство реальности и лишился здравого смысла – а его терять ни в коем случае нельзя, даже если расстался со всем прочим, – и прямой дорогой идет к самоубийству. Заканчивая письмо, я упомянула, что устала от преследований его врагов и спецслужб одновременно. Что я не хочу рисковать тем, что мне аннулируют американскую визу. Что мы перестали быть друзьями. Что я не хочу исполнять в его жизни роль наблюдателя-соучастника. Я постараюсь забыть обо всех тех причинах, по которым я когда-то давным-давно влюбилась в этого человека с сердцем льва, и с этого момента планирую стать наблюдателем-судьей.

– Если откроешь рот, можешь считать себя мертвой, любовь моя, – в три часа утра слышу я шепот в телефонной трубке и понимаю, что он курил марихуану.

– Если я заговорю, мне никто не поверит. А еще, чего доброго, посадят заодно с тобой. Так что, убив меня, ты совершишь большое благодеяние и избавишь меня от последующих унижений. Если же решишь изуродовать меня, я обращусь в СМИ, и ни одна женщина не приблизится к тебе до конца твоей жизни. По этим причинам, а также потому, что уже ничего от тебя не жду, я могу позволить себе быть единственным беззащитным существом, которое тем не менее не испытывает перед тобой страха. Считай, что мы никогда не были знакомы. Забудь меня и никогда мне больше не звони. Прощай.

В ноябре я встретилась в Кали с Хильберто Родригесом Орехуэлой. Каждый раз, когда мы видимся, он поразительным образом меняется. В тюрьме он был печален и подавлен. В тот день, когда ехал в сопровождении Сантофимио к Альфонсо Лопесу, он имел вид счастливого триумфатора и самого успешного мультимиллионера на планете. Сейчас же он очень взволнован. Если и есть кто-либо в мире, кто так же как и я, не боится Эскобара, так это Хильберто. Он не менее, а может даже и более богат, чем Пабло. Но Медельин уже объявил ему войну. И это всего лишь вопрос времени, дней или недель, когда одна из банд выпустит первую пулю. В моем присутствии Хильберто звонит своему человеку, заведующему лабораториями:

– Хочу, чтобы вы знали, что я очень люблю Вирхинию Вальехо, которая находится здесь рядом со мной и слышит каждое мое слово. Она вам скоро позвонит. Я прошу, чтобы вы помогали ей во всем, когда она к вам обратится.

Он не говорит больше ничего. Только добавляет, что, как только решит парочку проблем, мы снова вернемся к этому разговору. Он знает, что у меня за душой ни гроша. Я понимаю, что это значит: все будет зависеть от того, случится или нет война с Эскобаром. А на данный момент я являюсь еще одним поводом для конфликта между ними. Причем довольно чувствительным поводом. И не потому, что Эскобар все еще любит меня: он просто не может позволить, чтобы все его секреты и слабые места, вся эта драгоценная информация, которая хранится в моей памяти и сердце, попала в распоряжение его злейшего врага. Я понимаю, что Пабло продолжает прослушивать мой телефон. Тем или иным способом он уже дал понять Родригесу, что в этом конкретном случае он может оказаться гораздо бо́льшим собственником, чем все его гиппопотамы, вместе взятые.

В декабре Хильберто пригласил нас с Глорией Гайтан в Кали. Мне показалось, что обе стороны были рады знакомству. На следующий день я встретилась с ним наедине. Он подтвердил, что мои предчувствия верны и что рано или поздно должно произойти то, о чем Пабло предупреждал меня еще очень давно.

– Каждый раз, когда La Fiera видит тебя на экране телевизора, она зовет нашего одиннадцатилетнего сынишку со словами: «Иди сюда, посмотри на свою мачеху!» О тебе мечтает каждый богатый человек. Ты – золотая жила хозяев косметических лабораторий, но ты слишком поздно появилась в моей жизни.

Я замечаю, что если он имеет в виду мой возраст, а это, очевидно, так, то я нахожусь в своей лучшей форме.

– Нет, нет, речь вовсе не об этом. Я хочу сказать, что я был дважды женат на женщинах еще более безродных, чем я, а ты ведь принцесса, Вирхиния. Видишь ли, вчера вечером La Fiera попыталась убить себя. А очнувшись, сказала, что если я снова увижусь с тобой хотя бы однажды, даже для того, чтобы просто выпить чашечку кофе, она отберет у меня навсегда моего дорого мальчишку, моего маленького чемпиона в гонках на картах. А я люблю его больше всего на свете. Мой сын – единственная причина, по которой я все еще с этой женщиной. И единственная истинная причина моей не вполне законной деятельности. Я вынужден выбирать между своим сыном и бизнесом с тобой.

Я отвечаю, что, если он профинансирует мой косметический бизнес достойным вкладом, я построю свою империю таким образом, что никто никогда не узнает, что мы партнеры. До конца своих дней он сможет получать доход от этого легального бизнеса. А такая необходимость может возникнуть, потому что новые законопроекты, направленные на борьбу с незаконным обогащением – в том числе конфискация имущества, – в скором времени резко ужесточены. Снисходительным тоном он отвечает, что у него уже сотни легальных компаний, которые платят уйму налогов.