Адам Nergal Дарский - Исповедь Еретика

Ты не боялся, что тебя удалят из шоу?

Это было невозможно. Ни продюсеры, ни телеканал не потянули бы этого финансово. Должны были бы выплатить мне отступные. У меня прекрасный адвокат. Я поинтересовался этим еще до подписания контракта и чувствовал себя уверенно. Было также огромное количество людей, которые меня поддерживали и защищали. Сотрудники Rochstar встали за меня стеной. Но больше всего рисковали продюсеры…

С их стороны не было давления? Они не хотели тебя заставить подписать дополнения к контракту?

С Ринке Руйенсом у меня были идеальные отношения с самого начала. Хотя на самом деле он боялся, что я сделаю какую-нибудь глупость во время прямого эфира. Но только я пошел на The Voice не для того, чтобы оскорблять людей. Был разговор о дополнениях, но я ничего не подписал. Так мне посоветовал юрист.

Были какие-нибудь другие предложения со стороны продюсеров?

Скорее, со стороны телеканала. Еще до того как программа вышла на экраны, у некоторых людей появилась проблема в голове. Они знали, что я согласился, но, как только мы обсудили. условия, кто-то предположил, что идея поставить меня перед камерой не самая удачная. Мне позвонил Ринке, очень расстроенный. И сказал: «Нер, тебе надо принять участие в какой-нибудь передаче, лучше всего у Шимона Маевского. Покажешь, что ты приятный парень, что не кусаешься». Я отказался. Даже не о чем было говорить, потому что у Маевского, хоть он приятный и интеллигентный человек, очень странные шутки. Либо я дебил и не понимаю такого юмора.

Миллионам поляков нравятся его программы.

Я до сих пор не знаю почему. В этих разговорах нет содержания, сплошное кабаре: много конфетти, перья в заднице и шум. Определенно, он не Монти Пайтон. А если он кому-то и нравится? Как писал Ежи Лиц: «Ешьте свое говно, миллионы мух не могут ошибаться». Идеально подходит. Поход к Маевскому навредил бы моей интеллигентности. Ринке уважал мое мнение.

Но буря в СМИ не утихла.

Ее немного успокоило мое появление в программе Збигнева Холдыса. Это настоящий авторитет, у которого на все есть свое мнение. Я уважал его и уважаю сейчас. Когда я появился в его программе, все увидели, что Нергал не такой страшный, как его рисуют. Тем не менее моралисты наезжали на меня снова, и Rochstar делал все, чтобы сгладить мой имидж. Они хотели, чтобы я поехал в больницу и сфотографировался с больными детьми.

Ты сделал это?

Я еду в больницу, навещаю людей, но не среди фотовспышек. Это был бы чистой воды оппортунизм. Ненавижу такие вещи. На мой взгляд, того, что я участвую в программе в качестве члена жюри, было достаточно.

Но фигурка Бафомета висела у тебя на шее.

И что с того? Кто-то носит крест, кто-то дьявола. Кому что нравится. Я не отношусь к людям, которым мешает религиозный символ, болтающийся на груди. Такие вещи вообще не должны никого волновать. Как-то я встретился за ужином с Фрэнком Бело из Anthrax. Он родом из религиозной семьи. Не скрывая своих взглядов, он носит на груди крест. Вы думаете, что я перегнусь через стол, чтобы сорвать его? Это абсурд. Я уважаю его взгляды, а он уважает мои. Мы разговаривали несколько часов, и эти две темы не встали у нас на пути. Очевидно, есть люди, которым не следует выставлять напоказ свою веру таким способом. Я имею в виду учителей, политиков или полицейских. Но другие пусть носят на шее, что хотят.

Напоказ ты был благочестивым, хуже — в закулисье.

Произошла афера с инвалидами…

Наверное, это стало вершиной всего того бреда, который обо мне писали. Уровень абсурда достиг апогея.

На концерте Times New Roman ты делал вид, что исцеляешь людей в инвалидных колясках.

Каждый, кто знаком с этой группой, знает, что это кабаре. Парни играют не так давно, но организовали концерт в честь своего пятидесятилетия… Идея состояла в том, что они вышли в образе самих себя в будущем. Должно было быть просто смешно, а мое выступление было полностью спонтанным. Не было ничего общего с провокацией. Роман и Патрик — мои хорошие друзья; когда они пригласили меня на сцену, я просто на нее вышел… Иногда мне кажется, что мне нельзя даже улыбаться на публике, потому что этому сразу приписывают какое-то особое значение и ищут второй смысл.

Но появились обвинения в том, что ты насмехаешься над инвалидами.

А кто его высказал? Пресса и политики или, может, сами инвалиды? Я никогда не слышал критики со стороны людей, обиженных судьбой. Но факт в том, что множество людей вообще не поняло того, что произошло на концерте. Меня обвинили в том, что после победы над лейкемией я стал насмехаться над больными. И это неправда. Я показал что-то абсолютно другое. Что я иронично смотрю на себя, смерть и окружающий меня мир. Тема болезни не табу для меня. Людей в инвалидных креслах нельзя считать другими или худшими. Это ненормально. Я знаю, что они находятся в мегахреновой ситуации. Недавно я подписывал диски в магазине Empik в городе Щецин. Первая фраза, которой я приветствовал фанов, была: «Ну, что, пришли посмотреть на мертвеца?» В общем, я не хочу позировать и казаться лучшим. Но мир должен, в конце концов, привыкнуть к некоторым темам. К тому же нет более целительной силы, чем смех. Через несколько недель после концерта Times New Roman мы с Behemoth выступали в Торуни. После концерта меня поймала знакомая, Агнешка Крысюк. Она сказала: «Там ждет парень в инвалидном кресле, который хочет сфотографироваться с тобой». Я подошел к нему, чтобы поговорить. Потом повернулся к камере, а он в этот момент достал карточку с надписью: «Ищу целителя». Хорошо, что у него, находящегося в фатальной жизненной ситуации, такое отношение к миру. У меня очень много таких знакомых. Вы думаете, я и над ними буду смеяться?

Я тебя знаю. А люди, которые читают желтую прессу, — нет.

Взять хотя бы Адриана Кованека из Decapitated. Когда я с ним познакомился, он был молодым жизнерадостным парнем, с целой жизнью впереди. В 2007 году он отправился в тур к нашим восточным соседям. Произошла трагедия. Один из музыкантов, Витольд Келтыка, погиб. В свою очередь, Адриан до сих пор в инвалидном кресле. С ним в принципе невозможен контакт, хотя врачи считают, что он осознает все, что происходит вокруг. Я встретился с ним в этом году, во время нашего концерта в Кракове. Улыбнулся, пожал руку, но внутри меня все разрывалось от боли. Я чувствовал страшное горе и беспомощность. Он был выдающимся вокалистом прекрасной группы. Удивительно то, какой любовью окружают его близкие и друзья. Относятся к нему как к здоровому человеку. Разговаривают с ним, берут на концерты…