Адам Nergal Дарский - Исповедь Еретика

Разве? Мне так не кажется… Alice Cooper, Kiss или Celtic Frost до сих пор разрисовывают лица перед выступлениями, но детьми их не назовешь. Я не знаю, откуда взялось убеждение, что зрелым артистам не подобает использовать на сцене дополнительные экстремальные примочки, костюмы или корпспэйнт. Я считаю иначе: любому артисту можно все, если это поможет ему достичь своей цели и высказать свою точку зрения. Естественно, у нашего корпспэйнта есть свои корни, эстетика, которая сродни блэк-металу. Предтечи жанра использовали рисунки и боевую раскраску на теле. Мы переняли эстафетную палочку, но делаем это по-своему. Сегодня Behemoth выглядят как Behemoth. Для нас это не только эстетика. Для нас макияж имеет гораздо более глубокий смысл. Это алхимия. Макияж нас перевоплощает, наделяет новыми ролями, пространством для которых является сцена. Я часто говорю, что мы находимся на поле боя. Когда мы идем на войну, мы разрисовываем себе лица. Это очевидно.

Но люди оценивают вас через призму этого театра.

«Откуда тебе знать вкус яблока, если смотришь на дерево? Откуда тебе знать о вкусе меда, если смотришь на пчел?»

Это слова с альбома Мацея Маленьчука, ты согласен с ними?

Именно.

Он тоже любит «перевоплощаться». Как пересеклись ваши пути?

Я смотрел выпуск Idol по телевизору. Вдруг показали Мацея, а он был в майке Behemoth. Я нс подозревал, что он любит такую музыку. Темой оформления этой футболки была фигура Бафомста. Тогда же Мацей играл Воланда в спектакле по мотивам «Мастера и Маргариты». Я подумал, что футболка — кстати, прекрасная работа нашего давнишнего друга, Томаша Даниловича — соответствовала его образу. В любом случае зерно было посеяно, а я… заинтересовался музыкой его группы I Iomo Twist.

Раньше не знал о них?

Название и отдельные песни. Я услышал альбом Demonologie и обалдел. Прошло несколько лет, и когда случайно, перед самым началом студийной работы, я написал музыку Lucifer к стихотворению Тадеуша Мининского, я моментально подумал о Мацсе. Услышал в голове, как он читает строчки из текста. Позвонил его менеджеру и сделал предложение. Спустя пять минут он перезвонил и сказал, что Мацей с удовольствие примет участие в проекте. Я спросил: «За сколько?» В трубку услышал: «Бесплатно конечно, для него это большая честь».

Он приехал на запись?

Нет. Он записал все буквально за час в своей студии. Еще через час он уезжал в тур. Весь аудиоряд ему должен был выслать мой друг Kikut, у которого своя студия, и он, в принципе, разбирается в подобных нюансах. Я с нетерпением жду записи, вдруг мне звонит звукорежиссер Мацея и говорит, что запись идет очень медленно, потому что материал, который был выслан, очень странный. «Что значит «странный»?!» — просто кричу в трубку. Оказалось, что Kikut каким-то образом выслал ему часть, на которой был записан только фон. Короче говоря, без всего! Без гитар, баса, барабанов. Я был в бешенстве. К счастью, Мацей успел получить другой материал. На него и записал вокал. Мы должны были немного его отредактировать, но в конце концов все получилось гениально. Lucifer — это один из тех треков из Evangelion, от которого у меня мурашки по коже бегут.

Маленьчука можно увидеть и в видео на эту песню.

Это было естественное развитие сотрудничества. Я пригласил его, он согласился… Но я ничего не сказал парням. Представь себе их лица, когда во двор места, где мы снимали клип въезжает черный Subaru, из которого выходит Мацей.

В его альбоме ты спел в качестве ответного жеста?

Несколькими месяцами позже, после съемок клипа я встретил Мацея на финале программы X-Factor. Куба Воеводский объявил выступление его группы вместе с гостем, Генадзем Лоска. Также он сказал, что в студии присутствует Адам «Нергал» Дарский, который наверняка оценит их выступление. Они играли действительно здорово. В гримерке Мацей поделился идеей записи кантри-альбома. И предложил мне участие. Мы долго думали над репертуаром. Мне с детства нравятся такие мотивы. Люблю Джонни Кэша, а из новых артистов мне нравятся Стив фон Тилл, Бьорн Берге, Wino & Conny Ochs или Джефф Мартин из The Tea Party. Очень простая формула: гитара и голос. Но эта музыка очень близка моей природе. Той, другой, рассудительной и спокойной. Озарение пришло во время пробежки. Я включил в наушниках песню группы The Highwaymen… и эврика! Все прояснилось. Еле добежал до дома, чтобы позвонить Мацею. Результат можно услышать в альбоме. Я думаю, эта песня очень близка моему сердцу… и жизнеописательна. Должен был быть еще и клип, но, к сожалению, его не будет.

Не удалось договориться?

Сложно сказать. О клипе речь шла с самого начала. Когда я вспоминаю мысли Мацея о записи песни, сразу вспоминаю и придуманный к ней образ. Мог получиться клип, о котором бы люди заговорили. Все шло хорошо. До определенного момента.

Будучи уже на полдороге к студии, я получил телефонный звонок… Мацей отменил все. Почему? Я не знаю, я не смог с ним об этом поговорить. Одно могу сказать: я очень разочарован. Жаль. Мы могли бы сделать что-то на самом деле выдающееся.

А как дошло до вашего сотрудничества с Леславом Можджером?

Это музыкант с совершенно другой планеты.

Я столкнулся с ним в студии Radio Gdańsk, где мы записывали The Apostasy. Он знал, кто такие Behemoth, а я знал, кто такой Лешек Можджер. Это было приятно. Мы были из разных миров, но оказалось, что разговариваем на одном языке. Еще это был импульс. Мы как раз работали над Inner Sanctum, я выбегаю из режиссерской, смотрю по сторонам и вижу этого парня. Он смотрит на меня, я на него. И сразу становится все ясно, словно я его об этом уже просил. Говорю ему, что нам нужна партия фортепиано к песне, которую мы как раз записываем. Он не стал ходить вокруг да около: «Знаешь, почему бы и нет?»

Мы договорились, что в течение нескольких дней он все запишет. Когда он появился, до того, как сесть за инструмент, попросил текст песни. Я показал ему слова. Это очень искреннее стихотворение, от сердца, но его мотив, безусловно, далек от католических взглядов. Что Лешеку не помешало. Он не хотел играть музыку, хотел сыграть слова. «Я хочу видеть тьму в конце туннеля света» — задержался на этих словах, задумался на минуту, сел за фортепиано, сыграл короткое начало. У нас округлились глаза, играл он виртуозно. Через минуту попросил пустить запись. И записал свою партию, буквально четыре звука. Именно столько, сколько этой песне требовалось.

А в принципе тебе нравится джаз?