Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Родс обложил Барнато буквально со всех сторон, и тому пришлось уступить. Можно представить глубину изумления, охватившего Барнато, когда его стиснул, словно клещами, человек, казалось бы во всех отношениях более слабый. Даже здоровьем, выносливостью. Барнато — спортсмен, борец и боксер, а тут — сердечник. И главное — денег-то у этого человека меньше.

Родс не собирался разорять Барнато — да и не мог бы. Он лишь предлагал объединиться, ограничить добычу (поначалу четырьмя миллионами фунтов стерлингов в год) и установить уровень рыночных цен.

13 марта 1888 года место соперничающих компаний заняла объединенная компания — «Де Бирс консолидейтед майнз компани». Большое влияние в ее руководстве приобрел представитель Ротшильдов. Во главе компании встал совет директоров, фактически же руководили компанией трое из них: Родс, Барнато и Бейт. Они получали учредительскую прибыль. Дивиденды по обычным акциям заранее ограничивались фиксированным доходом, и превышение над ним, которое было очень велико, потому что прибыль далеко превзошла ожидания, делилось между этими людьми.

На первом же собрании акционеров «Де Бирс», в мае 1888 года, Родс заявил:

— Мы возглавляем предприятие, которое, в сущности, является государством в государстве.

Не удержался он и от сцены, рассчитанной на эффект. На обеде в Кимберлийском клубе, где собиралась избранная публика, он попросил своего нового компаньона наполнить алмазами внушительную корзину. На глазах у всех Родс пригоршнями брал эти блестящие камни, и они струились у него между пальцами, подобно потокам волшебной сверкающей воды.

Объединенная «Де Бирс» сразу же уволила двести белых горняков и снизила себестоимость добычи. Добыча одного карата стоила теперь не больше десяти шиллингов. А на мировом рынке он стоил тридцать. В следующем, 1889 году «Де Бирс» поглотила копи Блумфонтейна и Дютойтспана, а затем еще несколько более молодых копей, открытых в других районах. Родс стал контролировать добычу алмазов в Южной Африке и девяносто процентов мировой добычи. Капитал «Де Бирс» уже в 1890-м оценивался громадной по тем временам суммой — 14,5 миллиона фунтов. В ее копях работало двадцать тысяч африканцев.

Так возникло алмазное королевство. Оно монополизировало добычу алмазов не только в основном алмазном районе, на юге Африки, но распространило потом свою власть на другие страны и континенты. Став одним из первых в мире монополистических объединений, «Де Бирс» оказалась поразительно жизнеспособной. Она и в наши дни контролирует мировой алмазный рынок.

На южноафриканских алмазных копях уже ко времени создания объединенной «Де Бирс» были найдены такие известные на весь мир алмазы, как «Звезда Южной Африки», «Виктория» (или «Имперский»), «Дю Тойт», «Стюарт», «Де Бирс». А крупнейший в мире алмаз «Куллинан» нашли уже после смерти Родса, на руднике, названном его именем.

Тем временем на юге Африки было найдено золото. Месторождение, которое стало крупнейшим в мире. До сих пор, из года в год, оно дает больше половины всей мировой добычи.

Золото было найдено в середине 1886-го в Трансваале, на возвышенности, где проходит водораздел между бассейнами рек Оранжевая и Лимпопо. Возвышенность получила название Витватерсранд (Хребет живой воды), сокращенно — Ранд. Место, куда ринулись золотоискатели, трансваальское правительство окрестило Йоханнесбургом, «городом Йоханнеса». Историки по сей день спорят, кто же именно из многочисленных Йоханнесов дал имя этому новому Вавилону.

Это открытие вызвало такой приступ золотой горячки, какого мир еще не видывал ни до, ни после — в Калифорнии, на Аляске, в Австралии, в Сиби ри и на Урале.

Бурлившее в Трансваале человеческое месиво было не только многолюднее, но и пестрее, многообразнее. Ставки были куда выше. Исторические последствия — значительнее. И если мы все-таки представляем себе трансваальскую золотую лихорадку не так зримо, как Страну Белого Безмолвия или золотопромышленный Урал, то, пожалуй, лишь потому, что она не нашла своего Джека Лондона, Брета Гарта и Мамина-Сибиряка. Тем ценнее для нас немногочисленные воспоминания ее участников.

«Этот йоханнесбургский золотой бум летом 1886 года был, вероятно, самым диким и разбойничьим человеческим помешательством, какое мир когда-либо видывал… Это были бешеные гонки. Богач, бедняк, нищий, мошенник, особенно мошенник, — все ринулись к Витватерсранду… Верхом, пешком, в повозках, запряженных волами, в почтовых каретах… Нещадно стегали медлительных волов, да и сами люди доводили себя до изнеможения…

Каждую лошадь, какая только попадалась на глаза, покупали или уводили; люди ехали даже в багажных отделениях дилижансов; нанимали громоздкие фургоны с волами. Но они оказывались слишком медлительными, и я видел многих, кто соскакивал с фургонов и старался обогнать их пешком. Видел даже людей в упряжке. Один старый паралитик в Претории нанял двух местных черных и запряг их в повозку. Он буквально загнал их, и они ушли, бросив его посреди степи…

Многие так и не достигли желанной цели — страна была суровой и требовала своих жертв. До Ранда добрались, наверно, самые выносливые и отчаянные, потому что Йоханнесбург в следующем году стал самым бандитским местом во всем мире».

Это писал человек по имени Сэм Кемп. До открытия золота он был надсмотрщиком над рабочими-африканцами на алмазных копях и привык пускать в ход револьвер, дубинку и плеть из кожи бегемота. Потом, в девяностых годах, он служил в конной полиции в Северной Америке, на беспокойных границах Соединенных Штатов с Мексикой и Канадой.

«Но и эти две такие трудные американские границы казались лужайкой для пикников воскресной школы, детским садом по сравнению с тем, как выглядел Ранд в течение года, следующего за 1886-м. Мой опыт, вся моя жизнь не развили у меня особенно узких взглядов на мораль, но Йоханнесбург оказался труден даже для моего ко всему привыкшего желудка», — признавался он.

Добравшись до Ранда, каждый сразу же захватывал участок. Это было поначалу делом легким. Но участок приходилось отстаивать, защищать от тех, кто прибывал следом. Тогда-то и заговорили револьверы.

Поселок на том месте, где теперь стоит Йоханнесбург, назвали «Полмили ада». Этот пустынный край считался тогда бесплодным. Лесов не было. Шесть месяцев в году дул сухой, пронизывающий ветер, день и ночь. Облака желтого песка били в лицо, в глаза, песок скрипел на зубах.

А палящий африканский зной? Для золотоискателей, приехавших из Европы и Северной Америки, он был нестерпимее трескучих морозов на приисках Аляски и Сибири.

Как' получить крышу над головой? Дерева не было, приходилось использовать жесть — от больших коробок и бидонов из-под керосина. Но даже худшие из таких жилищ нельзя было снять меньше чем за сто долларов в месяц. Да и то спрос в два раза превышал предложение. Те, кому не удалось поселиться в жестяном доме, разбивали палатки, делали землянки или ночевали под открытым небом.