Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Засуха. Падеж скота. Стервятники так отяжелели, что их можно было сбивать палкой. А люди остались без мяса. Как подвозить продукты? Фургонам трудно пройти через земли, где вся зелень — пища для волов — была сожжена.

Как достать шерстяное одеяло? А как обойтись без него, если живешь в жестяной хижине или просто спишь на голой земле? «Одеяло ведь нужно каждому — где же иначе держать свою долю песчаных мух, тараканов, змей, блох, вшей. Но попробуй купи хоть одно! Куда легче украсть — даже если его хозяин уже успел завернуться в него…

Закон и порядок? Разумеется, нет. Или, наоборот, да: закон револьвера и кулака, порядок насилия и надувательства. Несчастные случаи — так назывались первые убийства. Да и в конце концов одеяло и жилище — разве они не стоят того, чтобы их отнять?»

Редко кто расставался с револьвером. Марки оружия были разные, но все предпочитали 45-й калибр — излюбленный у бандитов того времени. Автоматических револьверов тогда еще не изобрели, но иные умельцы, постоянно тренируясь, делали так: курок после каждого выстрела моментально взводили ладонью левой руки, чтобы не терять времени на изменение положения правой. Это новшество было вкладом, который внесли в быт старательского поселка изобретательные американцы.

С утра до вечера корпеть на прииске? Ну уж нет, можно найти куда более легкий путь к богатству. «Ни одна золотоносная жила не сравнится с большим питейным заведением, ни от одной старательской заявки не получишь столько, сколько в игорном притоне. И самый легкий способ найти золотой песок — отнять его у другого. Подпои его сперва или затей с ним ссору. Никто не поинтересуется, что с ним случилось. Тот, кто весь день держит руку на револьвере, вечером становится сентиментально плаксивым и сам превращается в легкую добычу». Больше всего драк, грабежей и убийств — в игорных домах.

Тот же Сэм Кемп вспоминал через сорок лет: «В полночь тридцать или сорок из нас играли в Королевском баре — в покер, фаро, пинто и английскую игру нап (Наполеон. — А. Д.). Ставки были высокими. Перед нами лежали наши фишки и золото.

Загремели шаги, вошли восемь головорезов. Без масок, пренебрегая всеми предосторожностями, они объявили о себе стрельбой над нашими головами… Трое бандитов остались у дверей и держали под прицелом столы. Остальные пятеро прошли вперед. Они очистили столы от золота, один за другим, отпуская при этом издевательские и саркастические насмешки. Но когда они уходили, тут-то и началась потеха. Игроки, как по сигналу, схватились за револьверы и начали бешеную пальбу. Бандиты скрылись в уличной темноте, но стрельба продолжалась…»

К концу 1886-го многие старатели решили, что настало время избрать шерифа, судью и общественного исполнителя, «иными словами, сформировать клуб самоубийц». Нашлись и охотники, хотя они прекрасно понимали, что, заняв эти посты, уже вряд ли смогут соперничать с Мафусаилом в долголетии.

Единственным триумфом первого шерифа была поимка восьмерых, что ограбили Королевский бар. Когда шериф с отрядом добровольцев настиг их, он, чтобы избежать общего кровопролития, предложил дуэль с их главарем. В этой дуэли на лошадях шериф победил, бандиты сдались, их судили и расстреляли. Правда, шериф лишь ненадолго пережил их.

Но все это мало кого отпугивало. Число обитателей Йоханнесбурга росло с каждым днем. «Маленькое кладбище на холме за поселком пополнялось свежими могилами, но на каждые похороны приходилась сотня новоприбывших сюда, в эти места».

Быстро росло и число притонов, кабаков и баров, где постоянно ругались, вопили, дрались. Стихотворение «Йоханнесбург» южноафриканского поэта Уильяма Пломера:

Большинство женщин, приехавших на прииски, чтобы получить свою долю, «больше отличались шелковыми чулками и короткими юбками, чем особенной красотой». Во многом они были под стать мужчинам. Первая в Йоханнесбурге барменша «умела одинаково хорошо стрелять обеими руками, чем приводила в восторг весь город; она не боялась ни мужика, ни дьявола, и я видел, как она собственноручно выбрасывала на улицу перепивших, чтобы они не нарушали порядка в ее заведении».

Правда, и тут, как всегда и всюду, люди умели находить романтику. Из частного письма того времени: «Единственному биллиарду не дают передохнуть ни минуты. В зале, где он стоит, есть своя Венера-Афродита, барменша из Кимберли, одно слово — колдунья. За биллиардом она не знает равных, прекрасно играет и на пианино. Говорят, она приехала с побережья, переодевшись в мужской костюм и при этом отлично играя роль мужчины».

С таких вот мужчин и женщин, с палаточного лагеря и времянок из жести и начинался Йоханнесбург — «Золотой город», «африканский Нью-Йорк» или «маленькая Америка».

С момента его рождения в 1886 году за первые же девять лет население достигло ста тысяч. В 1889-м, на третий год существования, там появилась конка, в следующем году — электричество. А ведь многие крупные города Европы еще не знали электрического освещения.

Йоханнесбург возник почти так же, как и Кимберли, но судьба их сложилась по-разному. Добыча алмазов никогда не требовала такого множества людей. Кимберли и в наши дни остается сравнительно небольшим городом. А Йоханнесбург уже вскоре после своего появления превратился в крупнейший промышленный центр на всем Африканском материке и сохраняет эту роль в наши дни. Именно там, на месте хижин, сделанных из жести, появились первые в Африке небоскребы.

Йоханнесбург сыграл в истории Южной Африки неизмеримо большую роль, чем Кимберли, как и удельный вес золотопромышленности во всем хозяйстве страны оказался куда значительнее добычи алмазов.

И еще одно отличие. Алмазы были найдены, когда на юге Африки еще не возник крупный капитал. Не было там миллионеров и крупных компаний, которые могли бы быстро прибрать к рукам такое доходное дело. Поэтому в районе Кимберли сравнительно долго шла конкуренция простых старателей. И поначалу у них была даже какая-то возможность выбиться в богачи.

Добыча золота началась в других условиях. Крупные компании уже появились. Они напряженно следили за событиями в Йоханнесбурге и вмешались очень быстро. Простых старателей, в сущности, лишили возможности применить свои силы. Может быть, это и привело к такому росту преступности.

Сесил Родс, начинавший в Кимберли одним из таких мелких старателей, здесь, в Йоханнесбурге, выступил уже в совсем иной роли.