Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне, Тех — скука очага, еще иных — в тени Цирцеиных ресниц оставивших полжизни — Надежда отстоять оставшиеся дни

Родс еще не испытал глубоких разочарований, а ненависти к отчизне, кажется, не познал никогда. Юношеская неразделенная любовь? Об этом мы ничего не знаем.

Наверно, Родсу ближе были те чувства, с которыми, в надежде стать миллионером, отправился в Африку Артюр Рембо: «Мой день подошел к концу, я покидаю Европу. Морской воздух прожжет мои легкие, солнце неведомых стран выдубит кожу. Я буду плавать, валяться на траве, охотиться и, само собой, курить; буду хлестать крепкие, словно расплавленный металл, напитки — так это делали, сидя у костра, дражайшие мои пращуры.

Когда я вернусь, у меня будут стальные мышцы, загорелая кожа, неистовый взор. Взглянув на меня, всякий сразу поймет, что я из породы сильных. У меня будет золото; я буду праздным и жестоким. Женщины любят носиться с такими вот свирепыми калеками, возвратившимися из жарких стран. Я ввяжусь в политические интриги. Буду спасен».

Рембо и вернулся на родину калекой — не в переносном, романтическом, а в прямом смысле этого слова. Не стал героем с таинственным прошлым. Возвратился умирать. И когда в марсельском госпитале бредил расписками и счетами, африканскими пустынями и торговыми караванами, у его кровати дежурила только его младшая сестра. Даже мать не пожелала проститься с блудным сыном. Слава пришла к нему уже посмертно и совсем не в связи с его странствиями.

А Родса в Африке ожидали и миллионы, и власть, и мировая известность.

…Далекие странствия Родса, его беспредельно авантюрный дух и всю его стремительную карьеру — можно ли это объяснить традициями семьи?

Первый из его биографов, Льюис Мичел, проследил историю его семьи до середины XVII столетия. Это были жители небольших селений и городков глубинной Англии. Зачастую они рождались и умирали в одной и той же местности. Отец Сесила Родса не был ни моряком, ни офицером, ни купцом. Он не пускался в дальние путешествия, никогда не болел ни золотой, ни алмазной лихорадкой. Вел спокойную патриархальную жизнь приходского священника. И даже не на побережье, где все жители, независимо от их занятий, постоянно связаны с морем, а в Центральной Англии, в городке Бишопе Стортфорд графства Хертфордшир.

Там 5 июля 1853 года, за три дня до начала Крымской войны, и родился Сесил Джон Родс. Он стал пятым сыном в немалой даже по тем временам семье: двенадцать сыновей и дочерей (правда, двое умерли еще в детстве).

Родсы пользовались влиянием в тех местах. Они были довольно зажиточны, да и место викария, которое отец Родса занимал почти три десятилетия, давало заметное положение в поселке.

Хорошего здоровья Сесилу от родителей не досталось. Как утверждают многие биографы, он с детства страдал чахоткой (а в те времена туберкулез был болезнью неизлечимой, косил людей, наводил ужас). С ранней молодости давала о себе знать и болезнь сердца.

В отличие от старших братьев Сесил не попал ни в одно из привилегированных учебных заведений Англии. Отцу не по средствам оказалось отправить его ни в Итон, ни в Харроу. Образование Родса ограничилось местной гимназией.

Как важны школьные годы для становления человека! Увлечения тех лет, мечты, даже полюбившаяся тогда музыка — все это остается до последних дней жизни, многое объясняет в поведении, стремлениях, во всей личности. Но как трудно уловить, понять глубинный пласт характера! А уж когда пишешь о человеке, жившем в другой стране, в другом веке, разглядеть его формирование еще сложнее.

Как понять, к чему он стремился, о чем думал, выслушивая наставления учителей?

Большинство его биографий написаны в те времена, когда еще не принято было изучать влияние детских впечатлений на дальнейшую жизнь. «Немногое известно о его школьных годах», — писал Льюис Мичел, близко знавший своего героя.

Андре Моруа в книге о Родсе утверждал, что тот еще в детстве мечтал о великих свершениях и о власти. Моруа приводит запись из семейного альбома Родсов. На вопрос «Каков ваш девиз?» тринадцатилетний Сесил ответил: «Совершить или умереть!» Но можно ли считать эту детскую патетику ключом к образу Сесила Родса? У скольких мальчиков в таком возрасте были подобные помыслы!

Известно, что Родс пошел в школу в 1861-м, что он увлекался античностью, что любимыми его предметами были история и география, что он хорошо знал Библию, любил Плутарха и Платона, Гомера и Аристотеля.

Тогда книги влияли на сознание школьника больше, чем сейчас. Не было ведь ни кино, ни радио, ни телевизора. Осип Мандельштам писал: «Книжный шкап раннего детства — спутник человека на всю жизнь. Расположение его полок, подбор книг, цвет корешков воспринимаются как цвет, высота, расположение самой мировой литературы. Да, уж тем книгам, что не стояли в первом книжном шкапу, никогда не протиснуться в мировую литературу, в мирозданье. Волей-неволей, а в первом книжном шкапу всякая книга классична, и не выкинуть ни одного корешка».

Что могли читать английские школьники в шестидесятых годах прошлого века? Романы Вальтера Скотта уже немного старомодны. «Том Сойер» появится только в 1876-м. А с ровесником Сесила Родса — Шерлоком Холмсом — можно будет познакомиться лишь в 1887-м.

Во всех слоях читающей публики знали «Оливера Твиста» и «Дэвида Копперфилда». «Пиквикский клуб» издавался громадными для тех времен тиражами — десятками тысяч экземпляров. Были даже облегченные издания для простонародья, как сказали бы в России — лубочные. Из соотечественников читали Булвера-Литтона, Чарлза Кингсли, Энтони Троллопа, Уилки Коллинза, Теннисона, Мэри Энн Эванс, писавшую под псевдонимом Джордж Элиот.

Из переводных молодежь предпочитала Дюмаотца, виконта Понсона дю Террайля — автора бесконечных томов «Похождений Рокамболя», морские приключения капитана Мариетта, первые романы Жюля Верна. Многим нравились арабские сказки и только что переведенные на английский язык рубаи Омара Хайяма.

Находила себе поклонников зарождавшаяся детективная литература. Да и рукописной эротики тоже, кажется, немало ходило по рукам в той чопорной викторианской Англии. Но самыми распространенными среди молодежи все же оставались исторические и псевдоисторические романы, морские приключения и охотничье-спортивная литература.

Что из этого могло привлекать юного Сесила Родса? Может быть, исторические романы о конкистадорах, о завоевании Нового Света, об адмирале Дрейке и других пиратах королевы Елизаветы? Мы знаем, что впоследствии, уже в Африке, Родс не расставался с томиком «Мыслей» римского императора Марка Аврелия, считал эту книгу кладезем мудрости.