Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Наконец 13 октября состоялась заключительная индаба, на которой присутствовали уже все или почти все индуны — и те, что восстали, и те, кто не присоединился к повстанцам. Она ознаменовала конец восстания ндебелов.

Как удалось Родсу добиться этого?

На этих переговорах Родс, может быть впервые, понял, что с африканцами надо считаться. Всегда считал, что каждый человек имеет свою цену. Значит, и африканец тоже. Индун, во всяком случае наиболее влиятельных, надо подкупить. Им было обещано восстановление былых прав. Родс разделил страну на двенадцать округов и во главе каждого предложил поставить одного из индун (их власть, конечно, не распространяется на белых). Им обещали и жалованье. Для примера все это сразу было дано тем, кто не принимал активного участия в восстании.

Надо сразу сказать, что этой мерой Родс не снискал новых лавров у пионеров. Многие из них, если не большинство, были твердолобее своего вождя. Не все понимали, зачем, собственно, нужны какие-то уступки. В журнале «Булавайо скетч» 17 октября говорилось: «Теперь надо показать, что под перчаткой-то — железный кулак». А появление индун в Булавайо 24 октября, по приглашению Родса, поселенцы встретили сарказмом. Так что действия Родса, как это ни странно нам сейчас, кому-то тогда казались вольнодумным самоуправством.

Одними уступками индунам Родс, конечно, ограничиться не мог. Он отказался от широких репрессий против повстанцев, пообещал многим поселениям оставить те земли, которые у них были при Лобенгуле. И, в связи с голодом, начал раздачу продовольствия.

Убедившись, что соглашения, которых он добился, уже действуют, он в декабре 1896-го отправился из Булавайо в Кейптаун…

С племенами шонов, не имевшими такой военной организации, он не стал вести переговоры. Их принуждали к капитуляции карательными мерами. Это делалось и во время восстания ндебелов, а когда оно кончилось, масштаб операций против шонов увеличился. Сколько деревень и кланов исчезло тогда…

Соседи шонов, бушмены, которых так мало осталось, вечерами задумчиво пели у костров:

На землях шонов сжигали посевы, стреляли из пушек по пещерам, где скрывались жители восставших селений. Взрывали их динамитом После взрывов долгое время нельзя было даже проходить возле этих пещер, настолько сильным было зловоние от разлагавшихся трупов. Генерал Каррингтон, командовавший операциями, называл их «полицейской работой».

Вот один из примеров. Деревня Шангве находилась на вершине крутого холма, на высоте двести шестьдесят метров. В прошлом ндебелы не раз осаждали ее, но уходили ни с чем. Англичане сделали то, на что не пошли ндебелы, хотя додуматься было не так уж трудно. Они лишили повстанцев доступа к воде. Установили пулеметы на спусках с холма. Осажденные оказались в отчаянном положении. Но из мужчин только двенадцать сдались, остальные стали прорываться сквозь пулеметный огонь. Девяносто из них погибли, остальные прорвались. Двести измученных многодневной осадой женщин сдались. Очевидцы восхищались их поведением. «Самообладание женщин, когда их привели в лагерь, было необычайным. Они провели много дней без воды, и их жажда была ужасна; однако они спокойно сели в круг и, когда им принесли воду, стали пить ее без видимого нетерпения. Не было никакого беспорядка, каждая делала глоток из кувшина и передавала его своей соседке; их стоическое спокойствие было изумительно».

«Усмирение» шонов продолжалось еще год после договора Родса с вождями ндебелов. Последние очаги восстания подавили только в конце 1897-го.

Да и самим ндебелам Родс надавал столько обещаний — и когда-то, в дни переговоров с Лобенгулой, устами Матебеле Томпсона, и теперь, уже самолично. Матебеле Томпсон вспоминал потом, что еще раз в своей жизни приехал в Родезию в 1904-м, и на платформе железной дороги, которая уже пересекла эту страну, встретил знакомого индуну. Тот сказал:

— О Томпсон, как же вы тут обращаетесь с нами теперь, после всех обещаний, которым мы поверили?

— Я не нашелся, что ответить.

Родс считал горы Матопос полем своей славы. Он повесил у себя в спальне портрет вдовы Мзиликази, которая помогла устроить первую встречу с индунами. Это единственный женский портрет, когда-либо украшавший жилище Родса.

Во время переговоров волонтеры обнаружили в одной из пещер скелет. Окружающие его предметы явно указывали, что это — священное место. Это было захоронение Мзиликази, отца Лобенгулы. Бесшабашные пионеры разграбили захоронение, опрокинули скелет. Индуны пожаловались Родсу. Он приказал по возможности привести все в прежний вид. А впоследствии завещал похоронить себя там же, в местах переговоров с индунами, неподалеку от Мзиликази.

Забегая вперед, скажу, что там его через шесть с половиной лет и похоронили. В скалах, вдалеке от человеческого жилья.

…В начале 1980-х я, будучи в Родезии, теперь уже Зимбабве, решил поехать на его могилу. Но получил от властей отказ. Стал допытываться почему. Ответили:

— Ну как же, уже весна, трава высокая.

Такой ответ меня озадачил.

— Ну и что же?

— Так диссидентам легко там прятаться и стрелять оттуда.

Такое употребление слова «диссидент» озадачило меня еще больше. У нас в СССР оно как-то не связывалось ни с высокой травой, ни со стрельбой.

Оказалось, что диссидентами называли тех людей из народа ндебеле, которые выступали против властей Республики Зимбабве, возникшей в 1980-м на месте Южной Родезии. Не странно ли? Сбросили колониальный режим, появилось молодое африканское государство…

А давние племенные распри остались. Большинство населения — шоны. Они — ив правительстве. Против недовольных ндебелов отправили войска — 5-ю бригаду. Она расправлялась очень жестоко.

Вот и не пришлось в тот раз побывать на могиле Родса.

Конечно, до внешнего мира доносились лишь глухие отголоски пулеметных очередей и взрывов динамита в таких далеких от Европы и в таких чужих селениях. Но все же доносились…

Вспышкой, показавшей те расправы, были, пожалуй, не сводки военных действий и не сообщения журналистов, а повесть Оливии Шрейнер «Рядовой Питер Холкит из Машоналенда», изданная в 1897 году. Она приобрела такую известность, что и в России была переведена немедленно, в 1898-м, и потом выходила еще не раз. Перед титульным листом первого английского издания читатель видел фотографию: родезийский пейзаж, дерево, на нем повешены три африканца, и рядом — группа пионеров в самодовольных, гордых позах. Какой шок для английских аристократок, поклонниц Сесила Родса!