Александр Коржаков - Бесы 2.0. А цари-то ненастоящие!

Ну а потом наше наружное наблюдение зафиксировало, как однажды Илюшин возле метро «Аэропорт» пересел из своей машины в иномарку к какому-то мужчине, открыл свой «дипломат» и на протяжении нескольких минут демонстрировал иностранцу некие документы. Все это сотрудники «наружки» зафиксировали видео- и фотосъемкой.

Через некоторое время выяснили: это был резидент итальянской разведки. Тут наши подозрения превратились в уверенность: 1-й помощник Президента России оказался агентом западных спецслужб. После этого мы завели оперативное дело, дав фигуранту Илюшину кличку «Кабан». Хотя ему этим сильно польстили: хрюкать-то — хрюкал, но клыков там отродясь не было.

ФСБ не решилась бы разрабатывать Илюшина — он же с ЕБН в теннис играет, практически святой. Я мог себе это позволить. Да что толку… Пришел к президенту и предложил ознакомиться с материалом. ЕБН отмахнулся. Невиданное дело: руководителю страны докладывают, что его ближайший помощник завербован иностранной разведкой, а тому, как говорит молодежь, всё по барабану…

Не завидую Илюшину. Думаю, до него дошла информация, что он попал в нашу разработку. А рыло в пуху — спишь беспокойно. Жил, наверное, дни и ночи ожидая, что за ним придут, как в 1937-м. Но не пришли. А когда Службу безопасности президента разогнали, а меня уволили, у этого «клиента» был очень большой праздник. Я знаю, как они его отмечали со своим подельником — заведующим секретариатом президента В. Семенченко. В стране, где побольше порядка и законности, судьба этих людей была бы незавидной.

Не знал Илюшин, что, когда СБП расформировывали, я дал команду уничтожить многие из бумаг, касающихся разрабатываемых лиц. Какие-то документы перевели в электронный вид, но большую часть просто сожгли, чтобы потом на нас не повесили еще и проведение незаконной оперативно-разыскной деятельности (ОРД). Впрочем, если по букве закона, то мы, как и ФСБ, могли и прослушивать, и осуществлять наружное наблюдение за фигурантами, но только не по месту жительства, а на рабочих местах — в любом кабинете на Старой площади, в помещениях Дома правительства и Кремля. Закон об ОРД вышел чуть позже, чем образовалась СБП, и запросто могли «притянуть за уши» и противоправные разыскные действия.

Меня в вузе учили, что все должно быть с санкции прокурора. Если санкции на ту же прослушку не было, то проблемы не исключались. Ведь эта коррумпированная публика из штанов выпрыгивала, чтобы злейшему врагу Коржакову, отравлявшему их существование, предъявить хоть что-то. Поэтому мы в 1996-м уничтожали содержимое сейфов. «О чем вы, господа, какая ОРД, какие документы, нет у нас ничего. Вы бредите, наверное…» Визитеры обозлились неимоверно — уж очень хотелось им самим документы те уничтожить, чтобы концы в воду. И открыли уголовное дело, где я был одним из фигурантов — о пропаже документов в Службе безопасности президента. Так я впервые в карьере получил процессуальный статус обвиняемого.

Летом 1996 года СБП прекратила существование в том виде, в каком я ее создавал. Когда мы узнали, что Чубайс назначил главой кадрового управления Администрации президента разоблаченного коррупционера, негодяя и бывшего начальника Управления ФСК по Москве и Московской области Е. Савостьянова (кстати, одного из липовых «соперников» Путина на президентских выборах), все сразу поняли: дни СБП сочтены. Назначение в Администрацию проворовавшегося человека, кормившегося с руки Гусинского, пролоббировали Таня с Чубайсом, прекрасно знавшие, что на Савостьянове пробы ставить негде. Но именно такие востребованы на госслужбе. Он очень хотел у нас хоть что-то накопать, но ничего не нарыл, поэтому людей выгоняли со службы просто по степени близости ко мне, квадратно-гнездовым способом: если Георгия Рогозина увольняют, то и весь курируемый им отдел — взашей на улицу, несмотря на высочайшую квалификацию офицеров.

Когда я работал над созданием Службы безопасности президента, из всех силовых структур мы забирали к себе лучшие кадры, в том числе и из ФСБ (тогда — МБ, ФСК). К слову, меня до сих пор 20 декабря, в День сотрудников органов госбезопасности, заваливают поздравительными телеграммами и телефонными звонками. Приходится вновь и вновь объяснять: большое спасибо, однако я — не чекист, просто наше 9-е управление в свое время входило в систему КГБ, но мы занимались другими делами. Хотя, учитывая приведенную выше историю, работали не менее эффективно, чем органы госбезопасности — профессионализм кадров позволял. Отдел «К» (контрразведка) контролировал Администрацию президента. Отдел «П» работал против коррупции в правительстве, отдел «В» осуществлял контроль за торговлей оружием. 7-й отдел — «наружка». Центр спецзназначения (ЦСН) — лучший спецназ в России, а может, и в мире. Аналитический отдел. Технический отдел (Техцентр)… В ФСБ этим занимались тысячи сотрудников, а в СБП — единицы. Но это были «штучные» специалисты.

По сравнению с теми, кто организовывал потом налоговую полицию, госнаркоконтроль, Следственный комитет, я находился в более выигрышном положении. Когда Ельцин попросил меня создать СБП, я ответил: сделаю все, но только при условии вашей помощи. Мне нужны кадры, и не абы какие, а те, на кого я укажу. И чтобы жильем их обеспечить. Президент дал указание Ю. Лужкову выделять моим ребятам, вызываемым из регионов, квартиры в столице. И подписал именной указ о моих неограниченных полномочиях в части привлечения кадров. Уникальный, замечу, документ. Таким образом, из Службы безопасности президента получилась сборная спецслужб страны.

А в налоговую полицию, госнаркоконтроль, СК людей набирали по принципу «хоть шерсти клок». И их отдавали по принципу «на тебе, боже, что нам не гоже». Кто же хорошего кадра «за так» отдаст. Отдавали или провинившихся, или бестолковых, или детей знакомых, которых надо пристроить. Поэтому и службы получились такие же по эффективности, как, например, расплодившиеся нынче всевозможные Академии гинекологии, пчеловодства и прочей экстрасенсорики, где академики школьную программу едва знают. Так и те «силовики»: звание и пистолет дали, а служить не научили. Есть и были, конечно, и в этих структурах пахари, которые тянули лямку и за себя, и за того парня. А парни те — без царя в голове или молодежь, ни к какому разумному делу не приспособленная. 30-летние начальники отделов на полковничьих должностях без опыта — где такое еще встретишь.

Отсюда и морально-психологический облик соответствующий. Если борьба с наркотиками — значит, наркотики. «Кто что имеет, тот тем и торгует». Или подбрасывают пакетики, чтобы раскрываемость повысить. Так что в телесериалах, хоть они и дилетантские, немалая доля правды есть. В 2016 году в Москве два опера госнаркоконтроля отравились кокаином, потому что не подозревали, что дилер, у которого они отняли наркотик, его еще не разбавил, как это обычно делается в этой «профессии». Говорили сначала, что это «прикол», что такого не может быть, чтобы опера госнаркоконтроля отравились отобранной у преступников «дурью». Но я в эту историю сразу поверил. Это, увы, признак кадровой деградации, что отмечается во всех силовых (и не только) структурах.