Павел Аптекарь - Чапаев

После митинга Чапаев приступил к детальной подготовке наступления. Он подробно разъяснил командирам полков и подразделений ближайшие цели и распорядился о заготовке материалов для мостов через реку Малый Кинель, без которых продвижение вперед быстро захлебнулось бы. Чтобы не изматывать бойцов перед атакой маршем по раскисшим дорогам, полки пользовались крестьянскими подводами. Неумолимая и алогичная примета гражданской войны: мобилизованные возницы, не имевшие оружия, нередко становились жертвами боя или налетов противника, гибель или ранение лишало их семьи кормильца и важнейшего инвентаря — лошади и телеги.

Чапаева и Фрунзе ждал неприятный сюрприз: в ночь на 28 апреля на сторону противника перешел командир 74-й (2-й) бригады 25-й дивизии Авалов (Кверкилия) с оперативными документами о переходе в наступление.

Белое командование получило ценный подарок, которым не успело воспользоваться: «Прорыв намечался группировкой красных войск и их передвижениями, и мало-мальски грамотный штаб, конечно, в этом разобрался бы и принял бы необходимые меры. У нас же этого не расчухали, или прозевали, или не сумели распорядиться», — отмечал Будберг.

Контрнаступление Южной группы началось 28 апреля. Фрунзе, Тухачевский и Чапаев нашли слабое звено в армии противника. Для проведения операции на двухсоткилометровой полосе (при общей протяженности фронта 940 километров) Фрунзе сосредоточил две трети сил — 42 тысячи штыков и сабель, 136 орудий и 585 пулеметов. Противник существенно уступал Красной армии на этом направлении: 23 тысячи штыков и сабель, 62 орудия и 225 пулеметов. 11-я Уральская пехотная дивизия была малочисленной и небоеспособной. Чапаев мог выставить в двух бригадах около семи с половиной тысяч бойцов при 120 пулеметах и 22 орудиях, с учетом бригады Кутякова — около 10 тысяч человек и 30 орудий. Когда советские историки утверждают, что бригада Кутякова разгромила 11-ю дивизию и взяла 1600 пленных и «много орудий», надо учитывать, что в конце апреля во всей дивизии насчитывалось всего 2600 солдат и офицеров, 51 пулемет и шесть орудий. По численному составу она почти вдвое уступала соседней 12-й дивизии.

11-я дивизия понесла поражение в бою с превосходящими силами чапаевцев. Как отмечал командир 6-го Уральского корпуса генерал Николай Сукин, 30 апреля два полка 11-й дивизии насчитывали по 260 человек, еще один — немногим более трехсот. Егерский батальон дивизии, неоднократно пытавшийся сдержать наступление 25-й дивизии, контратаками был уничтожен, а недавно прибывшие пополнения перешли на сторону красных. «Дивизию нужно создавать заново, для чего вывести в тыл и дать пополнение», — резюмировал Сукин. В тот же день прекратила свое существование Ижевская бригада: из четырех с половиной тысяч бойцов и командиров осталось менее пятисот, остальные вернулись домой на Ижевский завод и в окрестные деревни. В начале мая другая «рабочая» дивизия белой армии — Воткинская Авенира Ефимова — также была вынуждена частично распустить своих рядовых бойцов в отпуска. Командующий Западной армией генерал Ханжин лишился сильнейших соединений, боеспособных и мобильных резервов, которые могли бы изменить ход боевых действий. Исследователи до сих пор строят гипотезы, как развивалось бы и чем закончилось сражение между двумя ударными соединениями Чапаева и Молчанова и как оно могло повлиять на ход кампании на Восточном фронте. Несостоявшаяся битва между чапаевцами и ижевцами, особенно если предположить, что последних подкрепили бы воткинцы, — богатейший материал для разработки альтернативных версий истории.

Ознакомившись со сводками корпусных и армейского штабов, Будберг писал: «Я считаю положение очень тревожным; для меня ясно, что войска вымотались и растрепались во время непрерывного полета-наступления к Волге, потеряли устойчивость и способность упорного сопротивления… Переход красных к активным действиям очень неприятен, так как готовых боеспособных резервов у Ставки нет».

К вечеру 30 апреля белые были отброшены за реку Большая Кинель, за два дня чапаевцы продвинулись на 30 верст. Удар Южной группы Восточного фронта опрокинул планы противника. Ошеломленные части 7, 11 и 12-й дивизий отходили на восток. Тем не менее Фрунзе не был доволен ходом операции. «Вялые действия флангов 5-й армии… нервируют и возмущают и меня самого; для придания им большей активности командирую в 25-ю дивизию и во 2-ю дивизию своих специальных представителей для толкания их вперед… 25-я дивизия есть продукт в значительной своей части прежнего быта 4-й армии с целым рядом свойственных этой армии недочетов, и в силу этого при управлении такими частями приходится считаться больше, чем следовало бы, с моментами персонального свойства. Сейчас вызываю к аппарату командарма-5, которому еще раз хочу подтвердить необходимость стремительного захождения в направлении на Бугульму и ст. Дымка… Я постараюсь толкнуть правый фланг 5-й армии самым ускоренным темпом вперед, и, возможно, нам удастся отрезать противника от Уфы где-нибудь в районе Бугульмы, что вызовет отход его к северу. Этот отход должна бы не допустить своими решительными действиями наша бугульминская группа, но, признаться, такой прыти я от нее не ожидаю», — телеграфировал он начальнику штаба фронта, бывшему генералу Павлу Лебедеву.

Чапаев приказал развивать наступление: «Комбригу-74 приказываю перейти в решительное наступление всеми полками бригады и во что бы то ни стало переправиться на тот берег р. Кинель в районе дер. Козловка. Если не удастся переправиться у дер. Козловка, то немедленно 221-й и 222-й стрелковые полки перебросить к дер. Александровка, где и произвести переправу на тот берег р. Кинель, занять Красную и Завьяловку, откуда оказывать содействие в переправе частям 75-й бригады. При переправе пользоваться всеми средствами, а инженерную роту обязать немедленно навести мосты.

Чтобы выбить противника из дер. Ниж. Заглядино и навести на него панику, а также для облегчения переправы разрешаю зажечь деревню. При свете огня противник будет виднее и его легче брать на мушку, наша же сторона будет находиться в темноте, что облегчит возможность переправы на тот берег».

К счастью для жителей деревни, артиллерийского обстрела Нижнего Заглядино не последовало. Возможно, Чапаеву объяснили, что пожар будет освещать не только расположение противника, но и реку, что затруднит переправу. В ночь на 2 мая части чапаевской дивизии начали переправляться на плотах, лодках и вброд через Большой Кинель. Из-за тумана колчаковцы заметили противника с опозданием, когда чапаевские цепи появились перед самыми окопами. Оправившись от неожиданности, белые перешли в контратаку, отдельные бойцы-чапаевцы дрогнули и начали отступать с занятого плацдарма к берегу. В критический момент боя в цепях появились Чапаев и Фурманов. Присутствие командиров воодушевило храбрых и ободрило оробевших. 221-й и 222-й полки заняли села Нижнее и Верхнее Заглядино и глубоко охватили наступавшие на Самару соединения белых. Важнее занятия недавно оставленных под натиском противника населенных пунктов был перехват инициативы боевых действий, который негативно сказался на моральном состоянии колчаковской армии, вызвал надлом в ее рядах. 3 мая Чапаев телеграфировал в штаб 5-й армии: «Прошу вашего ходатайства через командующего Южной группой об изъятии 73-й бригады из подчинения Туркестанской армии, так в дальнейшем работать не представляется никакой возможности — двигаться вперед с двумя бригадами. Туркестанская армия не выполняет своего назначения, которой дадена задача зайти в тыл противника, отрезать путь отступающим частям. Получается совершенно наоборот: 92-я бригада, которую разделяет 73-я бригада, совместно не идет с нашими частями, а тянется в тылу и нисколько не торопится идти на помощь нашим усталым войскам, прошедшим такой трудный переход в трехдневный срок — около ста верст. Части вверенной мне дивизии переправляются через р. Кинель в районе Козловка. Противник подтягивает большие силы, желая сбить наши части с занятых высот, почему требуется необходимая поддержка, ввиду чего прошу 73-ю бригаду».