Павел Аптекарь - Чапаев

Успешно сражаясь с белыми, Чапаев не всегда четко выполнял указания высшего командования. Вместо быстрого прорыва на север к Бугуруслану две бригады его дивизии уклонялись к востоку, чтобы соединиться с 73-й бригадой, действовавшей в составе Туркестанской армии. Вечером 3 мая заместитель командующего Южной группой Федор Новицкий отмечал: «Обе бригады товарища Чапаева чрезмерно уклонились к востоку… и вообще как-то расползлись, не обнаруживая стремления как можно скорее выйти севернее железной дороги на участке к востоку от Бугуруслана. Товарищ Фрунзе, не видя никаких оправданий к такому нахождению бригад Чапаева в занятом им ко вчерашнему дню районе, склонен был предполагать стихийное стремление самого Чапаева соединиться во что бы то ни стало с 73-й бригадой своей дивизии, чего он фактически и достиг. Такое предположение разделяется и Туркармией, как выяснилось в сегодняшнем моем разговоре с Распоповым (начальник штаба Туркестанской армии. — П. А. ). Во внимание к создавшейся обстановке и желанию Чапаева во что бы то ни стало объединить все части дивизии под своим управлением, чему, вообще говоря, нельзя не сочувствовать, товарищ Фрунзе решил 73-ю бригаду теперь же изъять из Туркармии, вернуть ее в 25-ю дивизию… 25-я дивизия должна резко переменить направление через Бугуруслан на северо-запад и в первую очередь, переправившись через Кинель восточнее Бугуруслана, облегчить форсирование этой реки частям 26-й дивизии».

Войска Южной группы армий перерезали железную дорогу у Заглядина. Поражение левого фланга Западной армии привело к охвату его ударной группировки и моральному надлому в рядах белых. В начале мая на сторону красных у деревни Кузьминовской и станции Сарай-Гир перешел украинский курень имени Тараса Шевченко. 3-й корпус лишился, по разным данным, от полутора до трех тысяч бойцов, одиннадцати пулеметов и двух орудий. Это ухудшило положение 7-й и 12-й дивизий, которые вынуждены были начать поспешный отход на северо-восток. 4 мая 26-я дивизия заняла Бугуруслан.

На следующий день Чапаев и Фурманов организовали митинг в занятом накануне селе Елатомка. Крестьяне и бойцы, как вспоминали Яков Володихин и Николай Хлебников, собрались на центральной площади, чтобы послушать легендарного командира. Начдив и комиссар дивизии хотели объяснить собравшимся важность событий, очевидцами и участниками которых они являются: ведь речь шла о переломе на одном из ключевых театров военный действий Гражданской войны. Первые слова Чапаева потонули в восторженном рокоте приветствий, который быстро затих после энергичных жестов председательствовавшего Фурманова. Как писали очевидцы, начдив клеймил эксплуататоров, пытающихся задушить советскую власть и подавить волю народа в борьбе за свободу. Образные выражения и энергичные жесты делали его речь яркой, запоминающейся и понятной простым бойцам и мирным жителям. После успешного боя начдив похвалил бойцов за смелость, лихость и воинскую смекалку. Добрые слова командира были встречены бурной овацией. Чапаев закончил речь словами: «Трусов терпеть не будем, а храбрых наградим!» После начдива слово взял комиссар, который советовал бойцам и командирам разъяснять населению особенности аграрной и продовольственной политики советской власти, подчеркивать ее отказ от прежней политики изъятия продуктов с помощью вооруженной силы, переход к более планомерной продовольственной разверстке и сотрудничеству со средним крестьянством. «Большевики больше не ставят только на бедноту, Советской власти нужны ровные и спокойные отношения со всей деревней, ее поддержка в борьбе с белогвардейцами, которые несут за собой возвращение старых порядков», — заключил он.

Крестьяне, успевшие натерпеться бесплатных реквизиций, грабежей, порок и другой несправедливости за недолгие недели белой власти, высказали готовность помочь чапаевцам в их борьбе. После выступлений посыпались на первый взгляд бесхитростные, но непростые вопросы крестьян. Самый главный — когда закончится война, высасывающая из деревни работников, лошадей и продукты, несущая смерть и разруху хозяйствам простых тружеников. Крестьянский сын Василий Чапаев ответил: «Война — она никому не в радость. А чтобы мы беляков разбили и чтобы война поскорее закончилась, вы тоже не сидите сложа руки. Помогайте Красной армии, у себя на месте укрепляйте Советскую власть».

После очищения Бугуруслана от белых Михаил Тухачевский приказал 25-й дивизии перенести удар на бугульминское направление, то есть на северо-восток, чтобы отрезать 2-му и 3-му корпусам пути отхода на Урал. В разговоре с Новицким по прямому проводу он передал: «25-й дивизии подробно в приказе, который вам будет передан, я дал направление на Бугульму. Передайте товарищу Фрунзе, что прилагается крайняя энергия для выдвижения флангов, особенно правого, и 25-я дивизия по 2 мая прошла с боями и переправой через две реки свыше 80 верст — это немало». Распоряжение командарма Тухачевского об энергичном преследовании противника чапаевцы выполняли с привычным энтузиазмом и порывом. Противник вынужден был оставить занятый накануне Сергиевск. Тухачевский стремился окружить противника в районе Бугульмы, отрезав ему пути на Уфу и Мензелинск, но разгромить не удалось, и вовсе не из-за партизанства Чапаева или спеси и недальновидности Тухачевского, как утверждают некоторые авторы.

Правым флангом Западной армии, ее 2-м Уфимским корпусом, командовал опытный и волевой командир генерал Сергей Войцеховский. Полковник Генштаба в 1917 году стал начальником штаба Чехословацкого корпуса, успешно командовал чехословаками в боях на Урале, затем вернулся в ряды Русской армии. Войцеховский имел навык маневренной войны и понимал, что его выдвинувшиеся к Волге дивизии и полки находятся под угрозой окружения и разгрома — если не из-за натиска противника, то по причине отсутствия боеприпасов. Он начал отход на восток под прикрытием усиленных артиллерией и, по возможности, бронепоездами и бронемашинами арьергардов.

Войцеховский также прожил яркую и драматичную жизнь. После отхода из-под Уфы и неудачного контрудара белых под Челябинском он стал командующим 2-й армией. Вместе с генералом Владимиром Каппелем ушел с остатками своих соединений в сибирский Ледяной поход, в январе 1920 года принял командование войсками у сраженного смертельным недугом соратника и вывел войска и беженцев по байкальскому льду к южному берегу озера. Впоследствии Войцеховский эмигрировал в Чехословакию, служил в армии молодой республики. В годы немецкой оккупации отказался сотрудничать с нацистами, участвовал в движении Сопротивления. После освобождения Чехословакии советскими войсками генерал двух армий был арестован органами НКВД и получил десять лет лагерей по 58-й статье. Войцеховский оказался сначала в Унжинском лагере на станции Сухобезводная в Горьковской области, затем его перевели в Озерлаг (Иркутская область), где он работал в больнице в Тайшете. Было ему тогда 65 лет. Умер Войцеховский в 1951 году и был похоронен в могиле «4–36» на кладбище центральной больницы № 1 Озерлага у деревни Шевченко.