Донна Мабри - Мод [Откровенная история одной семьи]

Пережив без происшествий третий месяц беременности, Хелен заметно повеселела. На пятый месяц животик у нее округлился, и Томми тоже слегка выдохнул. Вернувшись с работы, он целовал жену, прикладывая ладонь к ее большому животу, и разговаривал с ребенком. Он был уверен, что снова родится мальчик.

Днем Хелен сидела в своей постели и читала или болтала с подругами, которые приходили ее навестить. Я хотела присоединиться к ним, но не могла: нужно было вести хозяйство. И теперь, входя в комнату к Хелен, когда там были подруги, я снова чувствовала себя чужой, совсем как в детстве.

Закончив уборку после обеда, я, бывало, усаживалась с Джеймсом на переднем крыльце. Он был занят не меньше моего: доучивался последний семестр и собирался поступить на работу в лавку своего отца. Пока по субботам я убиралась, он играл в бейсбол. В субботний вечер он приходил в гости, и нам приходилось изо всех сил соблюдать дистанцию, следить за тем, чтобы наши стулья стояли не слишком близко друг к другу. Нам не хотелось, чтобы о нас пошли пересуды.

Рассказывая о бейсболе, Джеймс не мог скрыть своего восторга.

— По всей стране открывают стадионы, Мод! Есть команды разных уровней. Настоящие профессионалы играют в высшей лиге, и там, чтобы заработать, не нужно делать ничего — просто мяч гонять. Только представь: тебе платят за то, что ты играешь! Потом — то, что называется низшая лига, где тебя тренируют настоящие тренеры и готовят тебя к высшей лиге. Наш нынешний уровень — один городок против другого — это самый низ.

Все это он мне уже рассказывал, но я все равно слушала. Мне нравилась его страсть к игре.

— Иногда кого-нибудь отправляют посмотреть, есть ли ребята, достойные играть на профессиональном уровне, — рассказывал он с мечтательным видом. — Один такой приезжал недавно к нам, Мод. Смотрел, как мы играем. После игры подозвал к себе троих — Генри Грэя, Фила Фуллера и меня. Стал расспрашивать о том о сем, потом сказал, что еще вернется. Вот чем я хочу заниматься, Мод! Больше всего на свете мечтаю играть!

Тут я подумала об отце Джеймса: он держал лавку фермерских товаров.

— А как же отцовская лавка? Он ведь ждет, что ты когда-нибудь примешь ее у него? Отпустит он тебя играть?

— Отец не такой, он не станет мешать мне заниматься любимым делом. К тому же когда-нибудь я и впрямь вернусь и займусь магазином — но не раньше, чем состарюсь и не смогу больше играть.

Тут Джеймс взял меня за руки и заглянул в глаза.

— А чего хочешь ты, Мод? Какой ты видишь свою жизнь?

Этот вопрос застал меня врасплох — я даже не сразу нашлась, что ответить. Спустя мгновение он переспросил:

— Мод?

Я смущенно хихикнула.

— Никто еще не спрашивал меня, чего я хочу, Джеймс. Ни разу. Всю свою жизнь я делала то, чего хотели от меня другие. Как будто я попала в бурный поток, которому легче поддаться, чем побороть.

— Ну, вот я тебя спрашиваю. Каким ты видишь свое счастье?

Я улыбнулась и посмотрела на облака. С минуту я обдумывала свой ответ.

— Я хочу закончить школу и отправиться куда-нибудь еще. Я слышала о городах, где от одного конца до другого нужно идти несколько дней. Я читала об океанах, таких больших, что даже самой большой и быстрой лодке нужно несколько недель, чтобы их переплыть.

Он молчал, и через несколько секунд я добавила:

— А потом мне бы хотелось иметь собственный дом, где я повесила бы на окна красивые занавески. Хочу выйти замуж за хорошего человека и растить детей, и состариться в кругу семьи.

Какое-то время мы сидели молча, каждый думал о своей мечте, пока не вышла Хелен и не напомнила Джеймсу, что уже поздно и что у меня еще много дел.

Мать и отец Джеймса хорошо ко мне относились. Они поощряли нашу дружбу и хвалили меня за то, как я забочусь о Хелен и веду хозяйство. Они радовались, что их сын выбрал меня.

Нам с Джеймсом было очень хорошо вместе, пусть даже эти мгновения выдавались редко. Наше будущее, казалось, было определено. Мы никогда не говорили о нем, но я ждала, что после окончания школы Джеймс сделает мне предложение. Хотя до того момента было еще целых три года.

Шестой месяц беременности Хелен прошел гладко, а за ним — седьмой и восьмой. Она говорила, что малыш постоянно шевелится. Иногда сестра хватала меня за руку и прижимала ее к животу. Я чувствовала, как внутри толкается что-то маленькое. Хелен была счастлива.

— Генри Матиас никогда так себя не вел — он едва шевелился. Я знаю: с этим все будет хорошо.

Я улыбалась и радовалась вместе с ней: мне не меньше, чем Хелен и Томми, хотелось, чтобы ребенок выжил.

Когда до рождения осталась неделя или две, Хелен охватила паника, и она то и дело спрашивала врача:

— Доктор Уилсон, вы уверены, что все в порядке? Откуда вы знаете? Еще не пора?

Он улыбался ей, как маленькой:

— Ты ведь знаешь, как говорят, Хелен: ребенок что яблоко — когда созреет, сам упадет. Не волнуйся, я о тебе позабочусь. И Томми, и Мод тоже.

Томми принес из амбара люльку, и я помыла ее и почистила, а потом поставила на прежнее место в своей комнате, подвинув кровать к стене, чтобы освободить место. Вытащила свои вещи из двух ящиков, расчищая пространство для маленького приданого, что я ему приготовила. Благодаря занятиям с мамой, я неплохо шила и за это время наделала малышу множество крошечных сорочек и чепчиков. Конечно, они отличались от покупных — без вышивки и прочего, — но швы были ровными, прочными, и одежки шились с любовью.

Однажды, вернувшись со школы, я застала Хелен сидящей на краешке постели. Вся покрытая испариной, она с трудом глотала воздух.

— Вызови врача! — выдавила она.

Я выбежала из дома и со всех ног помчалась к дому доктора, до которого было целых четверть мили. Его кабинет с маленькой приемной и смотровой располагался в пристройке к дому. Дверь была открыта, но его там не было. В приемной ждали люди — я видела их в церкви. У одного голова была повязана, и из-под повязки сочилась кровь.

— Где он? — заорала я. — Пусть скорее приходит! У Хелен начались роды!

Все они знали, что случилось в первый раз: их порезанные пальцы подождут. Один человек встал.

— Доктор зачем-то вышел в магазин, всего с минуту назад. Я пойду его позову.

Я выбежала из пристройки и припустила обратно домой. Прибежала вся в поту и едва дыша.

— Доктор Уилсон будет через несколько минут. Что, совсем плохо? — спросила я.

Хелен с трудом кивнула, губы ее скривились от боли.

Я вспомнила прошлый раз.

— Пойду все приготовлю.

Я убежала на кухню, набрала полный таз воды и поставила на печь, но огонь никак не занимался. Я выскочила на крыльцо, цапнула пару поленьев, сложенных там же, и закинула их в печь. Кое-как занялось слабое пламя. Довольная результатом, я крепко захлопнула дверцу и бросилась за полотенцами. Остановившись на секунду, выглянула в окно проверить, не идет ли доктор, но его не было видно.