Майкл Симс - Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса

Через три дня Чарльз Дойл был переведен в Королевскую эдинбургскую психиатрическую больницу 6. В приюте для душевнобольных города Монтроз он провел почти пять лет. В системе психбольниц часто практиковался перевод пациентов из одного учреждения в другое в расчете на то, что смена персонала и новая обстановка могут благоприятно повлиять на ход лечения. В медицинском заключении Главного управления по психическим больным состояние Чарльза Дойла было охарактеризовано как «уравновешенное», при этом было отмечено, что он страдает не только алкоголизмом, но также эпилепсией и ухудшением памяти.

Королевская эдинбургская психиатрическая больница находилась в поместье в районе Морнингсайд, на юго-западе Эдинбурга. В каком-то смысле Чарльз возвращался домой, в родной город, однако его семья жила далеко от Морнингсайда, поэтому он оставался таким же одиноким, как и в приюте в Монтроз. Психиатрическая больница в Эдинбурге была гораздо крупнее приюта «Саннисайд» и вмещала вдвое больше пациентов. Под руководством директора психиатрической больницы Томаса Клоустона это лечебное учреждение укрупнили и усовершенствовали. Оно было открыто в 1813 году как эдинбургская лечебница для душевнобольных за счет парламентских фондов, на которые пошли штрафы, наложенные на участников второго якобитского восстания 1745 года. Среди корпусов психбольницы было большое здание для пациентов, пребывание которых обеспечивали благотворители, однако семья Чарльза Дойла могла позволить себе лишь ежегодную плату в размере 42 фунтов. После того как Чарльза Дойла на новом месте обследовали и поняли, насколько плохо он помнит последние события в своей жизни, он был принят с новым диагнозом: «эпилептический психоз».

В территориальном отношении Чарльз Дойл находился далеко от Саутси, где кипела бурная жизнь Артура Конан Дойла, но писатель часто думал о своем отце. Вспоминая его, Артур испытывал смятение, любовь, жалость, стыд, гнев – все эти чувства нашли отражение в его новом произведении. В декабре 1890 года еженедельный журнал «Chambers’s Journal» начал по частям публиковать большой рассказ Конан Дойла «Хирург с Гастеровских болот». В этом произведении рассказчик подозревает своего соседа-хирурга в том, что тот содержит в клетке престарелого человека, очевидно, для каких-то тайных экспериментов. Однако оказалось, что на самом деле семья таким образом заботилась о своем неблагополучном отце: клетка была альтернативой той судьбе, которую старик предпочел бы избежать.

«Он невероятно боялся домов для умалишенных, – поведал хирург рассказчику в конце этого произведения, – и в периоды нормального состояния так жалобно умолял не помещать его туда, что у меня не хватило духа не послушать его» 7. Когда этот рассказ через несколько лет был переиздан, Артур удалил эту фразу, которая достаточно отчетливо проливала свет на реальные события, однако оставил вымышленную дату – 1885 год (именно в этом году Чарльз Дойл стал проявлять агрессивность и был переведен из спокойного приюта для страдающих алкогольной зависимостью в Блейерно, в охраняемый приют для душевнобольных в Монтроз).

Одиннадцать месяцев спустя, в ноябре 1891 года, в еженедельном журнале «People», который годом ранее по частям опубликовал пронизанное романтикой произведение Конан Дойла «Торговый дом Гердлстон», появился еще более откровенный рассказ писателя «Прискорбный случай». В этом небольшом произведении вновь был изображен Чарльз Дойл в образе мужа портнихи: это был «человек невысокого роста, смуглый, черноволосый и чернобородый», художник-любитель. «Долгая история тайного алкоголизма» бывшего конторского служащего «завершилась неистовым приступом белой горячки, на который его начальство не смогло закрыть глаза, что привело к его немедленному увольнению с должности».

Миссис Раби, портниха, измученная годами волнений и беспокойства в связи с пьянством мужа, все же считала, что может помочь ему справиться со своей пагубной страстью. «В бедах, обрушившихся на мужа, она всегда винила всех, кроме него самого. Ее глаза были слепы совершенно особой, специфически женской слепотой: когда она смотрела на своего мужа, то видела не человеческую развалину, а того робкого темнокудрого юношу, который двадцать лет назад признался ей в любви».

Миссис Раби сшила на заказ прекрасное серое платье из шелкового фуляра – а на следующее утро обнаружила, что оно исчезло. Артур Конан Дойл вновь обратился к печальному опыту своей семьи, описывая, как миссис Раби бросилась в ближайший ломбард и нашла там похищенное платье, висевшее на вбитом в стену крюке.

«Это мое платье!» – выдохнула она.

Ростовщик ответил ей: «Сегодня утром, мэм, оно было заложено невысоким брюнетом».

Позже на улице миссис Раби увидела, как толпа уличных мальчишек издевалась над «барахтавшимся на мостовой существом, которое утратило человеческий облик, а бессмысленное лицо было искажено какой-то брезгливой гримасой и покрыто уличной пылью».

Она остановила кэб, и ей помогли пристроить мужа на сиденье.

«Его одежда была вся в грязи, он что-то нечленораздельно бормотал и хихикал, как обезьяна. Пока они ехали, мистер Раби склонил голову на грудь своей жене, его спутанные, слипшиеся от пота волосы ниспадали ему на глаза. Она обняла его – не как мужа, а как ребенка».

«Они смеялись над нами, да? – воскликнула миссис Раби. – Они дразнили нас, называли нас всякими гадкими прозвищами? Ну ничего: мы сейчас поедем домой… Ты сейчас поедешь домой к своей милой маленькой жене, и ты больше никогда не будешь непослушным мальчиком, правда?»

Артур Конан Дойл завершил рассказ риторическим обращением к своей матери (и, возможно, к своим сестрам и Туи): «О, слепая, нерассуждающая, глупая, ангельская женская любовь! Какого еще чуда может требовать для себя мужское племя, обитающее на этой грешной земле?!» [80] Пер. Г. Панченко . – Прим. ред.

Вскоре Артур Конан Дойл преодолел еще одну литературную веху: издательство «Лонгманс, Грин энд компани» в марте 1890 года опубликовало в Англии, а в следующем месяце в США сборник его рассказов «Капитан «Полярной звезды». Здесь впервые были собраны ранние романтические произведения Конан Дойла: рассказ, давший название всему сборнику, а также рассказ «Сообщение Хебекука Джефсона» (сюжет которого опирается на историю судна «Мэри Селеста»), страшная история «Кольцо Тота», от которой, как и от не менее ужасной истории «Джон Баррингтон Коулс», читателя пробирал озноб. Еще один рассказ, «Пастор ущелья Джекмана», который Д. Г. Фристон проиллюстрировал за два года до того, как его рисунки украсили «Этюд в багровых тонах», попав в этот сборник, избежал таким образом участи недолговечной журнальной публикации – вместе с другими пятью произведениями.