Элла Венгерова - Мемуарески

С Каиром мне здорово повезло. Гипотеза о двух первых типографиях позволила дописать диссертацию, а положительный отзыв, присланный им из Германии, — защитить ее. Он подарил мне заветный зеленый фолиант с дарственной надписью:

А его монографию о Гутенберге я перевела (и издала!) лет через сорок. Уже после его смерти. В память о нем.

Фред Зилинг

Фреду повезло с родословной. Мать — дочь царского генерала, отец из остзейских немцев, к тому же бывший белогвардеец, лишенец и враг народа. И отец, и мать служили в армии Колчака. Потом работали. Мама — хирургом в томской больнице, отец — чернорабочим в томском ботаническом саду. В начале тридцатых мама вроде бы случайно попала под машину. Отца арестовали еще до войны и расстреляли. И деда арестовали и расстреляли. А Фреда арестовали уже во время войны, взяли со второго курса университета, где он успел два года проучиться на геологическом факультете. Он сидел год в одиночке, сочинял стихи, чтобы не рехнуться. Потом отправили на каторгу. А там было много хороших, интеллигентных, благородных людей. Был, например, один знаменитый эсер. Жаль, не помню имени, хотя Фред мне его называл. Кажется, Михайлов или Михайловский. Так вот, этот эсер во время бунта заключенных в бухте Находка веревками привязал Фреда к койке, чтобы глупый парень не растерзал живьем детей или жен надзирателей и потом, если выживет, всю жизнь не казнил себя за зверство. Фред вкалывал на рудниках и на стройках социализма. В Восточной Сибири, на Чукотке, в Монголии и в пустыне Такла-Макан.

Карл Оттович Зилинг с внуками Альфредом и Эдуардом

А потом Сталин умер, Фреда выпустили, но не реабилитировали, а только зачли срок. Так и проходил он всю жизнь с клеймом каторжника, с железными (вместо выбитых на допросах) зубами, со сломанным (на допросе) ребром и прочими шрамами, украшающими мужчину. Мне и сейчас непонятно, как он выжил. Климат, наверное, здоровый в этой Сибири и в этой пустыне Такла-Макан. И способствует приобретению ценного жизненного опыта.

Геологи рассказывали, как его отряд застрял однажды в Туруханске, потому что университетское начальство все никак не присылало за людьми вертолет. Говорят, Фред тогда отправил в Москву телеграмму: «Случае невылета стреляюсь почте». А Москва не отреагировала. И Фред сочинил второй фейк: «Зилинг застрелился почте. Что делать телом». Тут уж они явились. И Фред благополучно доставил свой отряд nach Haus.

Альфред Карлович и Татьяна Владимировна Зилинги

Другой случай произошел у него с тетками из бухгалтерии. Они заставили его собирать подписи под финансовым отчетом о полевых работах. В количестве двадцати штук. А когда с него потребовали двадцать первую, он сорвал со стены огнетушитель и направил на мерзких теток с криком: «Опять сяду, но вас порешу!» Тетки испугались и приняли отчет. Но затаили обиду.

На следующий год с отрядом из трех человек Фред работал на Таймыре, а именно на побережье моря Лаптевых. У них была старая списанная резиновая лодка с мотором. Работали они на совесть, в жизни не халтурили, и все, что положено, делали, как положено; ходили в маршруты, ставили палатки, крепили лодку. А с моря Лаптевых налетел ураган, такой сильный, что сорвал лодку, снес палатку, и остались они четверо практически без ничего, на пустынном берегу, под ураганным ветром и проливным дождем. Фред описывал этот осадок как горизонтальный. Горизонтальный дождь с моря при ураганном ветре. И тогда Фред приказал ребятам собирать крупные камни и строить стену. Стену между собой и этим горизонтальным бедствием. И они строили, проклиная Фреда, его бессмысленный приказ и его идиотскую фанаберию. Но остались живы. Потому что цель — ничто, движение — все. Ураган кончился, и они Двинулись на ближайшую погранзаставу, находившуюся на расстоянии каких-нибудь пятидесяти километров. На заставе им несколько удивились, но приняли, накормили, напоили и спать уложили. А по возвращении в Москву тетки из бухгалтерии заявили, что ребята пропили ценное снаряжение. И вкатили Фреду счет на двадцать тысяч тогдашних рублей.

Пришлось Фреду писать на погранзаставу, и погранцы подтвердили, что ураган действительно имел место и что такого урагана в данном районе не наблюдалось сто лет.

Вот когда я поняла, что жизненная ниша, которую ищет или строит каждый человек, может иметь вид собственноручно сложенной каменной стенки на пустынном берегу под ураганным горизонтальным дождем.

Иду я как-то по Сретенскому бульвару, а навстречу мне некая Диана. С нашего факультета. Ее, правда, с факультета отчислили, за воровство кажется. Но это уже не имело значения. Остановились, разговорились. Диана сообщила, что фарцует и может одеть меня с головы до пят, в лучшем виде. А я отказалась. То ли побоялась, то ли побрезговала. Надо же было быть такой неисправимой, непробиваемой, недальновидной, непроходимой чистоплюйкой. Да если бы я тогда согласилась, да если бы она достала мне мохеровый свитер, и юбку макси, и юбку годе, и юбку-спираль, и юбку apres ski, и джинсы, и туфли на шпильках, и несколько пар перчаток, и сумку, даже две или три, и кожаное пальто… Я бы стала элегантной, стройной, неотразимой, успешной, эффектной, интересной, красивой женщиной. А я с достоинством удалилась. Потому что денег на все эти роскошества все равно не было. Мне бы залезть в долги, но раздобыть. Ох, сколько раз и как горько я потом жалела, что упустила и потеряла из виду эту Диану.