Дмитрий Лихачев - Воспоминания
- Название:Воспоминания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-100285-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Лихачев - Воспоминания краткое содержание
«Стоит ли писать воспоминания?» – задает вопрос автор. И так отвечает на него: «Стоит – чтобы не забылись события, атмосфера прежних лет, а главное, чтобы остался след от людей, которых, может быть, никто больше никогда не вспомнит, о которых врут документы».
По этой самой причине воспоминания стоит читать.
Воспоминания - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Соловецкие записи (1928–1930)
Сделанные частично на Соловках, частично сразу по освобождении и зашифрованные в отдельной тетради, которую я не решился продолжать. Тетрадь была вывезена с Соловков моими родителями, приехавшими ко мне на свидание. (Первые страницы этой тетради вырваны, чтобы не подвести упомянутых там лиц).
…У меня сохранились малопонятные для непосвященных записи, которые я здесь расшифровываю. Круглые скобки – те, что и у меня в тексте. Угловые скобки – это для расшифровываемого текста и необходимых пояснений. Если что-нибудь осталось неразборчивым, забылось, я пишу в угловых скобках: [неразбор.]. Сначала идут записи, сделанные вскоре на Соловках, потом – различные добавления.
В этих записях публикуется все, как есть.
Первые страницы тетради вырваны
Утро с неожиданным осв[ещением] от снега. Такое бодрое – точно новая страница романа. «Давай выходи» [это крик конвоиров на станции Кемь в самом конце октября – начале ноября 1928 года].
Не успел помыться (вагон был столыпинский, купе на 6 человек с решеткой в коридор, по которому ходил и присматривал за нами конвой, но куда выпускали мыться и пр.; в купе – я, Авенир Петрович Обновленский, Петр Павлович Машков, Толя Тереховко, Федя Розенберг. Кажется, Андреевский в другом купе с Д. П. Каллистовым, Аркашей Селивановым, Колей Сперанским…).
Говорят: «Не торопись» (это нам кто-то подал совет). Думал – «Действительно! Ведь приехали».
«Ямщик, не гони лошадей!» – посмеялся над пошлыми остротами (в ДПЗ на Шпалерной – мы смеялись над натужными желаниями заключенных пошутить).
Вышел не первым.
Поразила беготня (конвой около вагонов; конвой «нервничал», изображая «строгость»).
Истошные крики конвоя.
Принимал новый [конвой – лагерный].
По талой грязи [мы] бегали в русских сапогах (непривычное ощущение – я надел хорошие русские сапоги с «поднарядом» только перед отправлением в этап в ДПЗ).
Конвоир столкнул корзину [с площадки вагона] прямо в нос. Высокий вагон (родители приготовили мне превосходную дорожную легкую корзину с замком висячим на пруте. И с ручками. Изнутри ее обшили клеенкой, чтобы не промокла. Когда я вышел из вагона на пути, конвоир, торопя меня, столкнул корзину мне в лицо, и из носа у меня потекла кровь).
Приложил снег [к носу], и появилось сознание: «надо торопиться», «спешить». [Беспокойство]: «Что с остальными вещами?»
Ветер, снег, низкие строения [Кемперпункта].
Солнце то пропадает, то выскакивает из-за быстро бегущих туч. Ив [ан] М [ихайлович Андреевский] заступился. [Конвоир кричит]: «Назад – тебе что?» (самому захотелось по морде?).
[Иван Михайлович]: «Я врач» (но чувствовалось, что он очень испугался истерики конвоира).
Команда: «По пять в ряд».
Воз [для вещей на весь этап один]. «Кто мало [имеет вещей], тот неси!» [Это крик конвоиров.]
Пошли. Дорога у воды.
Странная страна – нет земли. Камень и щепки.
Иван Михайлович впереди, И[горь] Е[вгеньевич] [Аничков] тоже впереди – спокойный (он всегда сохранял изумительное спокойствие). П[етр] П[авлович] Машков, не устроившийся с вещами, со страданием в глазах.
А[натолий] Сем[енович] [Тереховко], пытающийся улыбаться и острить (вспомнил: [надо соблюдать] «чувство юмора», как при отъезде из ДПЗ, когда мы обещали хранить заповеди КАНа) [Космической Академии наук, за участие в которой нас приговорило ОГПУ к пяти и трем годам], [а заповедь заключалась в том, чтобы всегда сохранять чувство юмора и по возможности превращать жизнь в игру].
Поразил ландшафт: огромный, огромное серое небо, свинцовые тучи, ветер, холод.
Казалось: природа неизмеримо сильнее человека.
Мистика, аскетизм. Глядя на такое небо, хотелось сгореть, как старообрядцы («антихрист» [овладел миром]).
Щелкают затворы [у винтовок конвоиров – чтобы пугать]. Хриплые голоса: «На нервах играете?!» Это так подгоняли.
Хлопают шинели о голенища сапог [конвоиров].
То бегут, то поджидают отставших.
Все время почти бегом.
Грязь. (Мысль: только бы поспеть). Молитва (в уме, успокаивает).
Ворота у провол [оки Кемского пересыльного лагеря]. Пересчет [неразбор. шесть букв].
[Крик конвоиров]: «Давай по пяти» [т. е. «стройся по пять в ряд»].
Вошли в ворота пересылки.
Огромный камень – остров [это о Кемперпункте].
Низкие дома [бараки] – загнанные, как и люди, в кучу. (За проволокой оказалось много заключенных – целая толпа между бараками). Жалкая и развязная манера привыкших и обжившихся людей [заключенных].
Некоторое любопытство и гордость со стороны «местных»: «и мы то же прошли».
Вывели дальше [очевидно, на свободное место за бараки].
«Принимает» [этап] Белобородов и еще кто-то с ним.
[Белобородов], пошатываясь [скоро праздник], т. е. пьяный, на нем чекистская шинель, длинная до невозможности, фуражка с широким дном и козырьком [околыш, воротник и обшлага у шинели черные – такова форма лагерной охраны из заключенных]. Здесь вам не то и не то. [Помню, как сейчас: «Здесь власть не советская, а соловецкая. Сюда нога прокурора не ступала» и пр.] Здесь Л…н [не разобрал]. То отступает [от строя стоящих], то наступает, точно желая раздавить, чувствуя свою огромность перед мизерностью стоящих перед ним [типичный садист; такой же был и другой, принимавший этапы, – бывший гвардейский офицер Курилка].
«Письма писать так: «Жив, здоров, всем доволен».
И еще: «Скажу встать – встанешь! Скажу лечь – ляжешь. Их… скажешь», – далее трехэтажная брань – все в рифму.
Тон гвардии поручика. Картавил, с Курилкой говорил по-французски; это остатки белогвардейцев, сидевших еще в Пертоминском лагере [25].
Бег по кругу. Истошный вопль Белобородова: «Ножки выше!»
Вещи в куче.
«Урки, подними руки!»
«Сопли у мертвецов сосать заставлю».
А мне хочется смеяться: так все неправдоподобно.
[Белобородов на меня с угрозой]: «Смеяться потом будем!»
Я встал в первой шеренге – любопытство.
И[горь] Ев[геньевич] спрятался [в задних рядах]. Расчет [т. е. команда рассчитаться].
Здоровается с этапом и учит отвечать громче «Здра!» (это мы кричим, а Курилка на нас: «Не слышу, не слышу, не слышу. В Соловках слышно должно быть! 200 человек кричат – стены рушиться должны». И жест на стоящий дом.
Столбы для физкультуры – как виселицы.
И снова гнетущее тоской, тучами, простором и невыносимым равнодушием небо.
Вещи в куче. Хочется есть. Достал печенье из кармана [романовского полушубка, который мне купили родители], поделился с другими.
Думалось: в таком положении только взаимное сочувствие. И действительно, страшный толчок бросил нас одного к другому [хотя еще в ДПЗ у нас начались разногласия].
Возили талый снег на саночках. [Повезло, что возили снег. Впоследствии мне рассказывал мальчик, поэт Смельский, в 7-й роте на Соловках]:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: