Константин Гапоненко - Народные мемуары. Из жизни советской школы

Словом, завязалась бы великая война, если бы не счастливый случай. Полина Иосифовна получила вдруг с материка телеграмму о том, что идет тяжба за дом ее мамы. Племянница завладела наследством и присвоила дом вместе с огородом и садом на окраине большого города. Полина Иосифовна немедленно собралась и, оставив мужа и детей, помчалась туда, предупредив, что берет краткосрочный отпуск.

Я сказал так:

— Либо вы увольняетесь, либо я никакого отпуска не даю.

Она уехала и прислала телеграмму, что увольняется. Вскоре муж и дети Полины Иосифовны, продав имущество, уехали следом. Гроза миновала.

Временно уроки вела Майя Борисовна, но она предупредила: если есть возможность прислать учительницу, пусть присылают, потому что обязанности пионервожатой требуют ее постоянного внимания.

Вскоре новая молодая учительница умело повела третьеклассников.

4.

Ура, мы едем на картошку! Кто не помнит эту замечательную пору, когда вдруг отменяются уроки и мы, школьники, мчимся на поле, чтобы там и поработать, и поозоровать, и подышать свежим воздухом! А теперь в осеннюю страду мы везем на картошку своих учеников. Наше дело, во‑первых, выполнить план, а во‑вторых — не допустить никакого чрезвычайного происшествия.

Директор совхоза всегда встречал нас с распростертыми объятьями, однако ни разу не выполнил нашу просьбу — выделить картофельное поле поближе к поселку. Мы могли бы приходить туда в удобное время, взяв с собой на часок-полтора еще и четвертый класс. Но директор совхоза тянул до последнего, и тогда следовало распоряжение горкома партии: выезжать на поля и срочно выполнять работы.

По утрам были заморозки, поэтому в ожидании потепления мы проводили один урок, затем загружались в два автобуса и ехали километров за двенадцать. Рядки уже были подкопаны, и мы принимались за дело. Восьмиклассники, как самые старшие, старались прежде сделать свою норму, чтобы была видна их работа, а потом уже помогать пятому и шестому классам.

Работали очень хорошо. Тем, кто отставал, помогали классные руководители, старшая пионервожатая. Я был с пятиклассниками, когда услышал крик и поспешил туда. Надо сказать, что, несмотря на строгие предупреждения, на поле всегда находился озорник, который кидал в кого-нибудь картошку и делал вид, что это не он. На этот раз картофелина попала в девочку, а та в ответ тоже метнула клубень, быть может и не по адресу, и угодила в семиклассника Диму Подошвина. Тот подлетел к ней и ударил по лицу. Майя Борисовна незамедлительно отвесила оплеуху Подошвину. Тот схватился за щеку, бросил ведро и ушел к реке.

— Майя Борисовна, вы, по-моему, переборщили,— заметил я.— Он обязательно пожалуется родителям, и те потребуют объяснений.

— Хорошо, пусть приходят, я объясню. Но я вас уверяю, он будет молчать и запомнит, что девочек бить нельзя.

Собрав урожай, мы до прихода автобусов всегда успевали испечь в золе большого костра два ведра картошки и подкрепиться. Мы рассаживались кучками и делились друг с другом яйцом или куском сала, хлебом или пирожком. Майя Борисовна, как всегда, выложила на широкое полотенце свои припасы — помидоры, малосольные огурцы. Подошвин сидел на ведре, картошку не брал, ничего не ел. Я тихонько сказал Майе Борисовне:

— Позовите его.

— Он не пойдет. Пусть мучается.

Утром вожатая сообщила мне:

— После первого урока собираем актив в седьмом классе. Обязательно приходите.

Я пришел пораньше. Мы вкратце подвели итоги работы, а затем Майя Борисовна встала перед классом и сказала:

— Я вчера применила непедагогичный метод воздействия. Не сдержалась, потому что при мне били девочку, а это недопустимо. Дима Подошвин, я приношу тебе свои извинения.

Для всех это было удивительно. Но сказанное восприняли без ухмылок, с пониманием.

— А теперь я предоставляю слово Диме Подошвину,— продолжила Майя Борисовна.— Пожалуйста, выходи.

По тому, как он выходил, можно было представить, как осужденные на казнь идут к эшафоту. Он шел медленно, глядя куда-то в пространство, чтобы никого не видеть. Походка выдавала, что он и пренебрегает вызовом, и в то же время стыдится проступка. Повернувшись лицом к классу, но глядя в окно, он произнес:

— Лена, извини меня.

Для меня было очевидным, что Дима Подошвин влюблен в Майю Борисовну той мальчишеской, неосознанной любовью, которую и сам не замечал. Он устремлялся на переменах туда, где находилась она, старался быть у нее на виду, чтобы выполнить любое ее распоряжение или просьбу. Конечно, Майя Борисовна понимала его состояние. Она сказала:

— Думаю, ты примешь мои извинения, а Лена — твои.

Вожатая обратилась и ко мне:

— Прошу вас считать конфликт исчерпанным.

Я напомнил ребятам, что мы — единый коллектив маленькой школы, что мы односельчане и должны жить дружно и помогать друг другу, а доходить до оскорблений с рукоприкладством недопустимо.

И, надо сказать, конфликтов у нас больше не случалось. Тем и закончился сентябрь. А в начале октября мы всегда проводили Неделю леса. В этот раз в погожий субботний день к нам пришел лесничий, с которым мы поддерживали самые дружеские отношения, а с ним — рабочий. Они делали «болтушку» — разводили водой глину, и в эту густую смесь ребята макали перед посадкой корни деревьев.

Из войсковой части на грузовике нам привезли целую охапку рябиновых саженцев высотой чуть больше метра. Майя Борисовна, сержант и ребята копали лунки, сажали рябинки, утаптывали грунт… Надо сказать, почти все наши деревья приживались, ученики следили за ними. Если саженец засыхал, на его место высаживали новый.

5.

Как-то Майя Борисовна собрала большой актив в пионерской комнате, пригласив классных руководителей, меня и завуча. Председатель совета дружины доложила: в шестом классе у многих двойки по разным предметам. Надо, чтобы сильные ученики взяли шефство над слабыми. Майя Борисовна же попросила нас, педагогов, позаниматься с неуспевающими. Коллективно решили: в течение недели учителя не будут выставлять оценки, дадут ученикам возможность подтянуться. Мы дружно взяли на буксир шестой класс и до парада вытащили его «за уши».

Подготовка к 7 Ноября шла полным ходом. Прежде всего, каждому классу сшили пилотки. Началась отработка строевого шага. Маршировали в одиночку, классами, звеньями, причем с небывалым азартом. Это стало каким-то повальным увлечением. Вот иду я по коридору, а навстречу чеканит шаг юнармеец из пятого класса. Поравнявшись, прикладывает руку к пилотке:

— Разрешите обратиться?

— Пожалуйста, обращайтесь!

— Так я уже обратился, разрешите отойти.

— Нет, подожди, голубчик, у тебя локоток ниже, а должен быть вровень с плечом. Вот смотри.