Василий Авченко - Фадеев

К началу 1917 года в состав Приамурского генерал-губернаторства входили Амурская, Приморская, Камчатская и Сахалинская области. В составе Приморской области числились Хабаровский, Уссурийский, Иманский, Ольгинский и Удский уезды, а также территория Уссурийского казачьего войска, Приморский и Уссурийский горные округа.

В «Последнем из удэге» сучанец Сурков говорит: «Алеша Маленький привез дурацкую директиву областкома…»

Партизанский командир Мелехин пишет, что осенью 1919 года партизаны тоже издали приказ о мобилизации, хотя движение было добровольным: «Мобилизация была вызвана тем обстоятельством, что на крестьянском съезде в селе Ракитное не раз высказывалось пожелание о ее проведении. Крестьяне надеялись, что в случае занятия белыми того или иного села будет меньше расправ, так как сыновья ушли якобы не по доброй воле, а мобилизованными».

Партизанские командиры Николай Ильюхов и Михаил Титов в 1928 году издали книгу «Партизанское движение в Приморье».

Английский полковник Уорд писал, что ему тоже приходилось вершить суд: «Ставил посреди улицы стол и с помощью приходского священника и старосты местного общества выслушивал и разбирал общественные и частные препирательства, начиная с угроз и оскорблений личности до прав на владение и занятие хутора… Было крайне лестно слышать, что этот народ предпочитал обращаться для улаживания своих споров к „английскому полковнику Ворду“, чем в русский суд. Это была самая интересная работа, которую мне пришлось выполнять в этой стране».

Так в тексте. В фадеевском «Разливе» вместо «кореянка» тоже используется «корейка».

Дальневосточные корейцы встали на сторону красных прежде всего из-за неприятия японской интервенции — Корея с 1910 года была оккупирована Японией. Борьба с японцами была для корейцев борьбой за независимость. Корейцы оказались, возможно, единственным народом в России, не разделившимся на красных и белых. В Приморье действовали целые корейские партизанские отряды. В «Последнем из удэге» фигурирует революционерка Мария Цой.

См. сцену проработки Морозки за кражу дынь в фадеевском «Разгроме».

Интересно, что на следующей гражданской войне, которой с некоторой натяжкой можно назвать криминальные бои в России постперестроечной поры, преемникам Пьянкова приходилось еще хуже. Так, в 2004 году в центре Уссурийска был застрелен Юрий Емец, руководитель предприятия «Уссурийский бальзам».

Имеются в виду ручные гранаты.

Интересно, что примерно тем же самым займется в занятом немцами Краснодоне коммунист Лютиков, под своей фамилией вошедший в роман «Молодая гвардия».

4 декабря 1919 года сформирован первый Дальневосточный партизанский полк — еще один шаг к регулярной армии. Командиром стал Ильюхов, начштаба — Титов.

Под Владивостоком, в районе бухты Емар, есть странная мемориальная конструкция, называющаяся «Землянка Лазо» и представляющая собой бетонную имитацию фасада бревенчатой избы. Говорят, здесь одно время скрывался Лазо. Но табличке, укрепленной на «землянке» местными энтузиастами, верить нельзя — на ней несколько ошибок.

Интересно, что в годы Великой Отечественной войны, когда в СССР опасались открытия Японией «второго фронта» на Дальнем Востоке, власти готовились к партизанской борьбе. «Заканчивается оборудование партизанских баз в тайге. Ничего нового мы здесь не стали изобретать, а обосновались на местах, где в свое время были базы С. Лазо», — докладывал в октябре 1941 года Сталину первый секретарь Приморского крайкома ВКП(б) Николай Пегов.

В 1965 году здание снесено, в этой части Привокзальной площади построен почтамт.

В эту ночь поэт Асеев с женой вышли прогуляться по Алеутской, но, услышав выстрелы, сочли за лучшее переждать в «Балаганчике».

Большевистская подпольная конференция в декабре 1919 года объявила причиной неудачи мятежа нарушение союзным командованием обещания о нейтралитете: японцы и американцы все-таки вмешались. Возможно, это произошло как раз потому, что подготовленный сибирскими эсерами и возглавлявшийся Гайдой мятеж начал приобретать слишком явственный «большевистский» оттенок.

В 1924 году Гайда стал в Чехословакии первым замначальника Главного штаба, в 1926 году обвинен в шпионаже в пользу СССР и отправлен в отставку, в 1927-м возглавил Фашистское национальное сообщество. В мае 1945 года арестован органами чехословацкой безопасности по обвинению в пособничестве германским оккупантам, в 1947-м освобожден, в 1948-м скончался.

Губельман в биографии Лазо в серии «ЖЗЛ» (1956) также утверждает, что партия отправила Лазо на Русский, и даже описывает разговор последнего с офицерами так, как будто сам при нем присутствовал. Но никаких деталей самого похода не дает, хотя это-то и интересно: как добрался, как проник, как уцелел, как вернулся? Сюжет с походом на Русский вошел и в фильм Александра Гордона «Сергей Лазо» («Молдова-фильм», 1967), где заглавную роль сыграл Регимантас Адомайтис. В фильме — явно не зима, Лазо едет на Русский на катере. А вот как писал о появлении Лазо в «школе Нокса» дальневосточный поэт Георгий Корешов:

Сам Лазо записал 1 января 1920 года: «В эти напряженные дни подготовки восстания, когда приходилось работать круглые сутки, вырывая случайные свободные часы для сна, в эти дни не чувствовалось усталости, работа захватывала… Товарищи по квартире… удивлялись такой работоспособности… Они простые обыватели, привыкшие в определенные часы ложиться и вставать, привыкшие к определенным часам работы, не испытавшие, наверное, того подъема тех сил, которые дает работа, подходили и ко мне и к другим с этой обывательской точки зрения. Эти люди твердили мне скучную мораль о восьмичасовом сне и необходимости отдохнуть…»

Был даже местный термин «недоворот».

Накануне глава объединенного штаба военно-революционных организаций Лазо обратился к консулам союзных держав с требованием о невмешательстве.

Даже Колчак на иркутском допросе 30 января 1920 года признал: «Владивосток произвел на меня впечатление чрезвычайно тяжелое… Теперь… там распоряжались кто угодно. Все лучшие дома, лучшие казармы, лучшие дамбы были заняты чехами, японцами, союзными войсками, которые туда прибывали, а наше положение было глубоко унизительно… Я чувствовал, что Владивосток не является уже русским городом… Я считал, что эта интервенция… закончится оккупацией и захватом нашего Дальнего Востока в чужие руки. В Японии я убедился в этом».