Александр Мешков - Непридуманная история Комсомольской правды

Все! Вот и сбылась моя мечта идиота: я съездил в Голливуд. Хотя, по сути, я корчил из себя сбрендившего шута, возомнившего себя великим сценаристом. Я грезил по ночам и ржал по утрам от своих грез. Но зато я обрел много друзей. И они все понимали мой абсурдный замысел и не осуждали меня. Записная книжка разбухла от адресов и телефонов. Мы теперь частенько переписываемся по «мылу».

И еще раз убедился в одном: каждый из нас способен воплотить в жизнь любую свою мечту, любой дерзкий план (Как ГАЗПРОМ!). Лишь бы он был наполнен добром и любовью. Можно поставить себе цель политическую или экономическую, можно — интимную, сексуальную, а можно — просто хорошую. Надо только очень захотеть и, самое главное, приложить все свои силы к осуществлению этой мечты. Вот такой вот утешительный вывод!

P.S. Да! Чуть не забыл! Самое главное: если вы пишете сценарий для Голливуда — пишите его без ошибок и придерживайтесь стандартных требований его оформления! И все у вас получится! И будет вам счастье!

Странно, но когда я читаю записки, воспоминания журналистов, своих коллег, я поражаюсь почти депутатской, рахметовской, монашеской, нравственной чистоте жизни этих людей. Никогда они, в воспоминаниях, не срывали женских трусов на лестничных площадках, никогда они не совершали стремительное феллацио в залах кинотеатров, в вагонах поездов, в сортирах самолетов.

Словно это даже не журналисты, а роботы бесполые, запрограммированные на чистую, светлую, безгрешную жизнь революционера, воспетую Чернышевским в романе «Что делать?».

Совершать половой грех на работе, в редакции «Комсомольской правды», было мне как-то постыдно сладко. Ну, во-первых, само понятие: вот я, простой паренек из провинциального города Воронежа, попираю даму, коллегу, пишущую на темы нравственности, на лестничной клетке великой газеты! На лестничной клетке, по которой ходил Маяковский и Мандельштам. Это все равно что, будучи Президентом, предаваться постыдным утехам в Овальном кабинете!

Жизнь моя превратилась в череду странных, туманных и необъяснимых, как катрены Нострадамуса, историй перевоплощений. Я, словно в магазине диковинной, карнавальной, антикварной, театральной одежды, примеряю на себя различные наряды.

Интересное задание, интересная тема, с драйвом, со стебом — это Праздник, Дар Божий. Но, чтобы получить его (как, впрочем, и другие Дары Судьбы), надо потрудиться на серой ниве унылых будней. О чем только не приходится мне писать. Заседание Московской городской думы, заседание организаторов Грушинского фестиваля в Министерстве культуры, спор о незаконном кладбище домашних животных, Международный день лысых людей (Есть такой! Чтоб мне жить без гонораров!), украли пожарную машину, нарисовали петуха в лифте, выставка детского рисунка, открытие музея эротики (с фуршетом!) — тоже я!

Я две недели работал в африканском ресторане «Лимпопо», чтобы написать очерк о невыносимости бытия официанта. В основном я приносил блюда и убирал посуду со столов. Но иногда и принимал заказы. Мне это не нравилось. Посетители ресторана смотрели на меня свысока. И я это ощущал кожей.

Иногда мы с коллегой, моим новым африканским приятелем Винсентом из Ботсваны, «пыхаем» в подсобке. У него чудесная «дурь». Говорит, что афганская. Ближе к ночи я потихоньку «набирался» остатков алкоголя (некоторые клиенты тупо недопивали), хотя старался пить так, чтобы коллегам не было сильно заметно. Я не ездил к себе домой, на далекую «Домодедовскую». Унылый путь бухого путника в метро претил мне. Слишком далеко. Я благополучно провел дюжину ночей у Дианы, тучной, словно Годзилла, сорокапятилетней гадалки, живущей рядом с рестораном. Мы познакомились, когда я ее обслуживал.

— Плохая энергия от тебя исходит, — сказала она, задумчиво оглядывая меня, проворного, худого халдея. Я не стал объяснять ей, что эта энергия и аромат, излучаемый мною, имеют ботаническое происхождение и приобретены после двух косяков, которые я выкурил в один нос в подсобке.

— Посиди со мной, отдохни, — пригласила она меня, положив свою пухлую, жирную, как оладь, лапу поверх моей костлявой длани.

— Только, если после работы, — многообещающе бормочу я, но, словно загипнотизированный, приземляюсь на стул, пока никого в зале нет.

— На тебе порча. Я сниму ее с тебя бесплатно, — воркует она, щедро подливая мне в бокал «Мартеля». Несомненно, она владеет гипнозом! Или «Мартель» был настоящий. Но я оказался в е чертогах.

Диана была профессиональной, зажиточной чародейкой, гадалкой, экстрасенсом, магом, колдуньей, феей. Череп Йорика на полке в прихожей. Таинственный полумрак. Запах благовоний. Кабинет обшит бордовым плюшем. Естественно — магический шар на столе! Серебряные шандалы. На шее золотой крест, величиной с патриарший. Все пальцы в золотых «болтах».

Я имел неосторожность в первую нашу ночь любви попрать ее, словно Зевс, три-четыре раза (Пьян был как раз настолько, что она мне показалась прекрасной Еленой. Ничего не помню! Не ведал, что творю!). Она теперь думает, что так будет всегда… Наивная, наивная колдунья. Она подливает мне чарку за чаркой.

— Приворотное зелье?

— Гы-гы-гы… Да я тебя и без зелья приворожу!

Знает, что, когда я напьюсь, жирный Змей Плотского Желания моего поднимет свою тяжелую, хмельную, жеребячью голову в сияющей белизне свежих, атласных простыней. И она ненасытно снимала с меня порчу каждую ночь, пока я был официантом, что потом плохо сказывалось на моем внешнем облике и производительности труда. Я терял очарование вместе с остатками мужской мощи. Ох! Если бы не бесконечный источник «Мартеля», не спальня барокко с шелком простыней, не утренний слюнявый поцелуй, не знаю, как бы я пережил эту эпоху. Диана сторонница неестественных, вычурных поз, экспериментов, источала удушающий аромат неведомых благовоний. Наша показушная, драматическая любовная возня напоминала схватку двух немолодых, уставших цирковых борцов, изо всех сил старавшихся не разочаровать публику. А я, похотливых дел самородок, в каком-то тупом отчаянии духовного одиночества, хотел поглубже засадить в морщинистую, волосатую щель Вечности свою непонятную, необъяснимую Вселенскую печаль.

— У меня там началось, но совсем мало… Не бойся… Сейчас ущербная Луна проходит зону Скорпиона….

Диана с плебейской манерностью щеголяет суетливой и бестолковой эрудицией, тараща на меня свои черные, пугающие, избыточно накрашенные глазищи, словно у нее обострилась базедова болезнь:

— Смерть, Саша, это непознаваемое квазибудущее, квазипространство, всепоглощающее несуществительное, высший эсхатологический парадокс нашего замкнутого мозга….