Александр Мешков - Непридуманная история Комсомольской правды

В. не спеша, как тамада на свадьбе, набулькал ему в стакан.

— Хватит-хватит-хватит…

Они чокнулись.

— За Алиева и за Азербайджан! — провозгласил торжественно, будто на торжественном приеме в Кремле, мудрый тамада и, подняв бутылку, словно пионер-горнист горн, стал торжественно, артистично и изящно, как солист балета, пить водку из горла.

— Вот теперь порядок, — крякнул он, удовлетворенно отрыгнув, передавая мне бутылку, словно эстафетную палочку. — Теперь я могу с вами общаться на равных!

«Лишь бы только стихи не начал читать! — подумал я. — Тогда точно не выпустят!» Но изнуренный классикой еще в пути, В. всего лишь стал громко выражать свое недовольство арестом, потому как вопросы следователя посчитал недостаточно корректными. Громко, словно разъяренный прокурор, он обличал азербайджанскую систему правосудия вместе с КГБ. Размашисто жестикулируя руками, требовал немедленной встречи тет-а-тет с председателем государственной безопасности, а потом передал свой мобильник следователю.

— Там есть телефон Владимира Владимировича Путина! Позвоните ему и скажите, что я здесь. А заодно объясните, почему вы нас здесь томите!

— Стойте! Наша редакция горит! — в ужасе воскликнул я. На экране телевизора я отчетливо увидел нашу редакцию, охваченную черными клубами дыма. На балконе шестого этажа, в районе столовой, где мы имели обыкновение обедать летом, металась наша повариха, тетя Таня. — Да сделайте же звук! Скорее дайте звук!

Следователь испуганно и послушно включил звук. Передавали экстренное сообщение о том, что здание Дома печати, на улице Правды, где расположена редакция газеты «Комсомольская правда», охвачено пламенем.

— Мне нужно срочно в Москву! — сказал я решительно, и стал собираться в дорогу. Я вспомнил, что в кабинете лежит моя эксклюзивная, пропитанная потом, спортивная форма, американская гитара, а у меня в столе, в ежедневнике, спрятана заначка, одна тысяча долларов, сотенными купюрами. Я с рачительностью Плюшкина копил деньги на свою собственную квартиру. И эти деньги, спортивная форма и гитара вот-вот могли исчезнуть в пламени пожара! Я готов был за них броситься в огонь, под пенную воду пожарной кишки.

— Боюсь, вам придется задержаться, — угомонил меня следователь жестом.

— Позвоните Путину! — напомнил Николай. — Скажите, вот я задержал двух ваших журналистов! Вашего друга Николая арестовал я! Накануне вашего визита к нам! А у них еще и редакция горит!

Следователь нерешительно покрутил телефон Варсегова и бережно, словно птенца, вернул телефон разбушевавшемуся, словно Каспий в непогоду, узнику.

— Простите, но я не имею никаких полномочий звонить столь высокому человеку, — скромно пояснил он. — А вы лучше поясните, что вы делали в приграничной зоне без специального разрешения? И почему вы выдавали себя за представителей туристического бизнеса?

Тут В. сам стал «звонить Путину», но «звонки срывались».

— Что за связь тут у вас, черт побери!

Когда меня вывели покурить и пописать, сопровождающий офицер сказал, с опаской оглядываясь на кабинет следователя:

— Я вижу, что вы человек умный и рассудительный…

— Да, это так, — не стал спорить я.

— Ради Бога, успокойте своего друга! А то могут быть серьезные проблемы!

— Успокоить?! — удивился я, зная крутой нрав Николя. — Да он сегодня спокоен, как далай-лама! Я никогда ранее не видел его таким спокойным! Видали бы вы, что он устроил в КГБ Тбилиси!

Камня на камне не оставил!

Через час, так и не добившись от нас вразумительных объяснений по существу заданных вопросов, чекисты передали нас из рук в руки сотрудникам российского консульства. Мы облегченно вздохнули. Наконец-то мы у своих! Но наше счастье было преждевременным!

— И все-таки почему вы не поставили в известность официальных представителей российского консульства о своем визите в Баку и о характере журналистского задания? — в который раз пытал нас сотрудник консульства.

— Это еще с какой стати мы тут перед вами объясняться должны?! — искренне удивился В.

— Эх! — в отчаянии воскликнул я. — И вы тоже подозреваете нас в шпионаже! Вы не поверите, но мы уже устали от допросов!

В тот момент я по своей детской наивности надеялся, что нас тут насытят чаем с пирожками, угостят коньячком, на худой конец.

— А вы вообще помолчите! С вами будет отдельный разговор! — почему-то обрубил меня мой соотечественник, даже не удостоив взглядом. Видимо, потому, что борода у В. была больше. — У азербайджанских спецслужб более чем достаточно оснований для вашего задержания!

(Какой ужас! Наверное, он имел в виду мои неуставные взаимоотношения с горничными гостиницы. Неужели они прослушивали мою любовную возню с уборщицей?)

— Да-а-а-а… — протянул в задумчивости В. — Сколько раз сталкиваюсь в своей работе с вашим братом за рубежом и еще, и еще раз убеждаюсь в бесполезности вашей деятельности! Вы же, по сути, ни хрена не делаете! — вв отчаянии хлопнул себя по ляжкам он. — Вы безрассудно тратите российский бюджет и наше время для того, чтобы написать в отчете, как вы слаженно сработали, и таким образом оправдать свои зарплаты!

— Не скажите! — не согласился консульский чиновник и почему-то обиделся. — Никто не может дать гарантии, что вам бы не устроили какую-нибудь провокацию, не подбросили бы наркотики. И тогда вытащить вас было бы невозможно! Вот тогда бы вы подумали, нужны мы здесь или нет! Благодарите судьбу, что все это произошло накануне встречи президентов России и Азербайджана. И сейчас ваша задача — как можно скорее покинуть Азербайджан!

— Мы полетим отсюда тогда, когда сочтем нужным! — твердо сказал Коля, и градус его гнева опять стал подыматься.

— Тогда знайте, что путь в Азербайджан заказан вам навсегда!

— О нет! Это жестоко! — невольно воскликнул я. За это время я успел прикипеть сердцем к этой плодородной земле с ее горами, полями, горными речушками, с ее шаурмой, лавашом, пловом, хашем, гордым и гостеприимным народом, с нежными уборщицами гостиниц. После бурного завершения нашей беседы меня отвел в сторону один из сотрудников консульства.

— С вашим другом, я вижу, разговаривать бесполезно. Но вас я попрошу: забирайте его и завтра же, слышите, завтра же убирайтесь… в смысле уезжайте домой! Это в интересах России!

Осознав всю стратегическую значимость нашего отсутствия в Азербайджане, наутро я, после двух стаканов гранатового вина, все ж таки убедил Николя не мешать большой политике и покинуть страну. Тот с неохотой согласился. Мы сели в самолет и вылетели в Москву.

В Шереметьево меня встречала прекрасная фея, юная и восторженная, со слезами счастья на глазах.